Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению

Однако Беркутов — не первый предприниматель нового поколения, описанный Островским. Самым первым стал Васильков — герой пьесы «Бешеные деньги», созданной гораздо раньше, чем «Волки и овцы». Наверное, именно его можно назвать тем самым идеальным новым русским предпринимателем, которого Островскому удалось представить публике. Его достоинства представлены выпукло, и их можно перечислять очень долго.

Васильков простодушен, но знает себе цену и понимает, чего хочет и как этого добиться. Он деятельный, расчетливый, но не черствый. Знает цену деньгам, но его бережливость нельзя назвать скупостью. Он всегда играет честно и способен сделать это преимуществом. Васильков способен любить, но не намерен быть игрушкой в руках женщины. Семейную жизнь он видит как союз равноправных партнеров, основанный на взаимном уважении. Кажется, еще немного и от него начнет исходить сияние, но гений Островского чудесным образом не позволяет идеальному предпринимателю превратиться в ходульного супермена.

Напомним, провинциал Васильков приезжает по делам в Москву. Заодно он намерен жениться. Ему нужна не просто жена, но девушка, отвечающая определенным требованиям, которые пригодятся ему в ведении дел: «Мне именно нужно такую жену, блестящую и с хорошим тоном».

Такая, конечно же, встречается. Девица дворянского происхождения Лидия Чебоксарова, 24 лет от роду, живет с матерью. Девушка любит красивую жизнь, которую намерена продолжать, выгодно выйдя замуж. У нее есть все шансы — она красива, умеет производить впечатление, вокруг нее вьются женихи. Но они фальшивые — всем понятно, что ни за одного из них Лидия замуж не пойдет, поскольку за душой у них ни гроша.

Простецкий Васильков немедля влюбляется и решает жениться. К этому вопросу он подходит так же рационально, как и к зарабатыванию денег — сейчас нет, но будет. Вот он прямодушно интересуется у одного из фальшивых женихов, как завоевать красавицу, и уверенно заявляет, что полмиллиона денег — это дело времени и ума:

Васильков. А что ж нужно для того? Какие качества?

Телятев. Такие, каких нет у нас с вами.

Васильков. А позвольте, например?

Телятев. А например: полмиллиона денег или около того.

Васильков. Это ничего…

Телятев. Как ничего! Батюшка вы мой! Да что ж, миллионы-то как грибы растут? Или вы Ротшильдам племянник, тогда и разговаривать нечего.

Васильков. Хотя ни то, ни другое; но нынче такое время, что с большим умом…

Телятев. Вот, видите ли, с умом, да еще с большим. Значит, прежде надо ум иметь. А у нас большие умы так же редки, как и миллионы. Да оставимте лучше об уме говорить; а то кто-нибудь из знакомых услышит, смеяться станут. Умные люди сами по себе, а мы сами по себе. Значит, ум побоку. Ну его! Где его взять, коли Бог не дал!

Васильков. Нет, я не так скоро откажусь от этой способности.

Васильков не раз подчеркивает, что ведет дела честно. Хотя бы потому, что это выгодно:

Честные расчеты и теперь современны. В практический век честным быть не только лучше, но и выгоднее. Вы, кажется, не совсем верно понимаете практический век и плутовство считаете выгодной спекуляцией. Напротив, в века фантазии и возвышенных чувств плутовство имеет более простора и легче маскируется. Обмануть неземную деву, заоблачного поэта, обыграть романтика или провести на службе начальника, который занят элегиями, гораздо легче, чем практических людей. Нет, вы мне поверьте, что в настоящее время плутовство спекуляция плохая.

Даже влюбившись, герой головы не теряет. Но чего ему это стоит! Небольшой монолог показывает внутреннюю борьбу человека доброго, открытого, неискушенного в любовных делах и в то же время целеустремленного:

Как она ласкова со мною! Удивительно! Должно быть, она или очень доброе сердце имеет, или очень умна, что через грубую провинциальную кору видит мою доброту. Но как еще я сердцем слаб! Вот что значит очень долго и постоянно заниматься чистой и прикладной математикой. При сухих выкладках сердце скучает, зато, когда представится случай, оно отметит и одурачит математика. Так и мне сердце отметило; я вдруг влюбился, как несовершеннолетний, влюбился до того, что готов делать глупости. Хорошо еще, что у меня воля твердая и я, как бы ни увлекался, из бюджета не выйду. Ни боже мой! Эта строгая подчиненность однажды определенному бюджету не раз спасала меня в жизни. (Задумывается.) О, Лидия, Лидия! Как сердце мое тает при одном воспоминании о тебе! Но ежели ты бессердечна, ежели ты любишь одни только деньги!.. Да, такая красавица легко может взять власть над моей младенческой душой. Я чувствую, что буду игрушкой женщины, ее покорным рабом. Хорошо еще, что у меня довольно расчета, и я никогда не выйду из бюджета.