Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Но самое главное в том, что по большому счету в нем, как и «12 годах рабства», белые рабовладельцы репрезентируются не как одномерные герои. Мистер Кенди — жертва обстоятельств. Возможно, на Севере он мог бы быть хорошим человеком: Кенди любит сестру (конечно, чересчур демонстративно) и питает самые нежные чувства к любимому рабу Стивену. А вот Шульц при всех его прогрессивных взглядах зарабатывает деньги не честным трудом, а тем, что убивает людей. Да, он убивает преступников, но что это меняет в конечном итоге? Почему он забросил практику дантиста? И раз уж ему так сильно претят убеждения южан, с какой стати он уехал в США? Он спокойно мог жить в своей Германии, пить пиво и есть сосиски, ожидая случая, когда можно было бы начать преследовать евреев (в «Бесславных ублюдках» его герою дали кличку «Охотник на евреев» — жестокая ирония Квентина Тарантино). А что чернокожие? Согласимся, что Стивен честно дослужился до управляющего на плантации? Кроме того, он примерно исполняет свою работу и действительно любит своего хозяина, а не держит фигу в кармане. А Джанго? Такой же убийца, как и Шульц. Правда, он убивает белых преступников, но это мало что меняет. Припомним также, что, хотя он и сомневался, стоит ли ему убивать человека при его сыне, в конце концов он выстрелил в жертву. Шульц же поощрял этот поступок, мотивируя тем, что при сыне убивать лучше: тогда мальчик услышит от отца прощальные слова. Разве мы можем классифицировать это как добро? А как Джанго вжился в роль черного специалиста по рабам, когда приехал в поместье Кендиленд? И если он не хуже Стивена, то уж точно не лучше. В другом контексте, но все же Дара Уолдрон очень точно подмечает, что Стивен, подчиненный Кенди, ничем не отличается от Джанго, подчиненного Шульцу; предмет и объект сливаются, история фильма вращается вокруг тупика, из которого нет выхода, — тупика, в котором жертвы становятся преступниками[351].

А что рабство? Это тоже любопытный момент. Начнем с того, что Стивен позволяет себе дерзить Кенди и даже хамить: он знает, что это сойдет ему с рук. Такая у них модель отношений: Стивен может ворчать, а Кенди это даже нравится. И если у Стивена и есть качество, которое достойно самой высокой похвалы, так это преданность. Иногда эта преданность чрезвычайно холуйская, но дело не в этом. Стивен любит хозяина. Правда, Кенди не просто хозяин, он нечто большее, он настоящий друг. В конце концов диалектика их отношений ведет к тому, что Стивен показывает, насколько он умнее Кенди и насколько превосходит его по части житейской мудрости. Он может легко манипулировать господином. Так что, кто из этих двух героев истинный раб, остается открытым вопросом.

Точно такая же тенденция наблюдается и в отношениях Шульца и Джанго. Поначалу Шульц является господином Джанго. Господином скорее в метафизическом смысле, нежели в буквальном: он предупреждает о том, что ему, культурному европейцу, претят представления южан о взаимоотношениях черных и белых. Сначала Шульц преобладает над Джанго во всех отношениях. Но Джанго — раб, он еще не «человек», потому что не сделал ничего человеческого. Однако Джанго начинает приобретать человеческий облик в метафизическом смысле тогда, когда мы впервые видим, как он совершает убийство. Убийство превращает его в человека и лишает рабской сущности. Вместе с тем, чем больше убивает Джанго, тем Шульц становится менее психологически и морально приспособленным к насилию. В конце концов все это приводит к тому, что Шульц теряет человеческий облик. При встрече со смертью рабов Джанго переживает это практически безболезненно, хотя убивают представителей его расы, а Шульц теряет человеческий облик, облик господина и уже не является таким эксцентричным и ярким, каким был до того.

Итак, хозяева Кенди и Шульц уступают своим «рабам». Джелани Кобб очень прозорливо утверждает, что настоящий конфликт в фильме строится не вокруг сторонников рабовладения против аболиционистов или вокруг рабов, которые восстают против своих хозяев, но между Джанго и Стивеном[352]. Поэтому, я убежден, мы должны рассматривать «Джанго освобожденного» прежде всего в метафизическом смысле — с помощью вульгарной диалектики. Тогда мы получим правильный ответ и на политический вопрос: что там с черными? Дело в том, что все второстепенные персонажи являются как бы фоном для главных героев и свидетельствуют о порочности социальной системы как таковой. Очень важно понять, что почти все черные в фильме — жалкие люди, лишенные достоинства, действительно не-люди. Они либо трусы, либо жестокие завистники. Но обратим также внимание и на окружающих главных героев белых людей. Они не менее жалкие, нежели их чернокожие рабы. В частности, упоминаемый мистер Моги. Но Тарантино интересуют только «сверхлюди» независимо от их моральных качеств. Причем двое — Джанго и Стивен.