Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Едва ли не единственное упоминание «Прирожденных убийц» как культового фильма мы встречаем в блоге Джона Кеннета Мьюира, посвященном обзорам культовых фильмов. Однако Мьюир так и не раскрывает, почему «Прирожденные убийцы» могут претендовать на статус культа. Ограничившись стандартными замечаниями о роли медиа и насилия, он большей частью концентрируется на характерах главных героев — Микки и Мэллори Нокс. Мьюир, явно симпатизируя этой паре, отмечает, что они в сравнении с остальными персонажами выглядят куда более откровенными людьми, которые по крайней мере честны друг с другом: «„Прирожденные убийцы“? Микки и Мэллори — практически дети в сравнении с цинизмом Уэйна Гейла, Джека Скагнетти и других стервятников, с которыми герои встречаются в этом фильме»[193]. Дело в том, что у Стоуна другие люди действительно стервятники, в то время как у Тарантино они таковыми не были. В первоначальном варианте сценария все герои были нравственно неоднозначны, как и в других картинах Тарантино. А Микки и Мэллори Нокс вообще не занимали центрального места в истории.

Создается впечатление, что авторский стиль Стоуна, который он попытался довести до абсурда в «Прирожденных убийцах», сыграл с фильмом злую шутку. Но парадоксальным образом сегодня фильм если и может быть назван хотя бы «minor cult», то именно за счет этого необычного, кажущегося сегодня столь архаичным стиля. По крайней мере в своем обзоре Грегори Джей Смолли, включивший фильм в список «366 странных фильмов», делает акцент именно на форме ленты. Смолли отмечает, что странным кино делает, конечно, стилистика, которая меняется каждые несколько секунд, а «эстетизация и даже поэтизация „Прирожденными убийцами“ насилия настолько эффективно огламуривает убийства, что фильм становится будоражащим настолько, насколько сам режиссер ни за что бы не хотел»[194]. И хотя Смолли восхищается «лихорадочностью» визуального стиля, нельзя сказать, что сегодня кино выглядит таким же свежим и современным, как в 1994 году. То, что пленка меняется с черно-белого формата до размытого Super 8, а местами возникает анимация, так это в сценарии Тарантино было. Чего там не было, так это большого количества монтажных склеек, которые затрудняют восприятие: картину сняли за 56 дней, а монтировали почти год. Это тот случай, когда стиль скрывает отсутствие содержания, а точнее, его простоту. Поэтому если ранее фильм казался новаторским за счет стиля, то сегодня мало впечатляет даже это. Парадоксально, но тот же самый прием с игрой в стиль Стоун повторил через несколько лет в неонуаре «Поворот» (1997). И, в отличие от «Прирожденных убийц», претендующих на глубокомысленность, «Поворот» органично сочетал барочный и резкий визуальный стиль и очень простой сюжет. С музыкой Эннио Мориконе фильм смотрится с интересом до сих пор. Создается впечатление, что Стоун так не хотел, чтобы фильм оставался тарантиновским, что намеренно усложнял «Прирожденных убийц», насколько мог.

В целом почти все картины Стоуна не считаются культовыми. То есть он не признан как «культовый автор». И даже в книге, где Дженнифер Айс рассматривает список из пятиста культовых фильмов, упоминается только «Сальвадор» (1985) — кино, которое Стоун снял до того, как стать любимцем критиков и киноакадемии[195].

Бог есть. Но он не вмешивается («От заката до рассвета»)

— А куда мы едем?

— В Мексику.

— А что там, в Мексике?

— Мексиканцы.

Диалог Кейт Фуллер и Ричарда Гекко. «От заката до рассвета»

Когда Ричард Гекко говорил Кейт, что в Мексике будут мексиканцы, то он врал. Точнее, скорее всего он так и думал. Однако вместо мексиканцев главные герои фильма повстречали вампиров. Вампиров во вселенной Тарантино. Квентин Тарантино и Роберт Родригес встречались в «Отчаянном» (Тарантино сыграл там эпизодическую роль), «Четырех комнатах» (каждый из авторов снял по одной новелле из четырех), а позже в «Городе грехов» (Тарантино снимал один из эпизодов картины) и совместном проекте «Грайндхаус» («двойной киносеанс» с фактически единой вселенной). То есть Роберт Родригес чаще всех выступал если не в тандеме, то в тесном сотрудничестве с Тарантино. Их первым полноценным опытом совместной творческой работы стал фильм «От заката до рассвета». Собственно, мой главный тезис, как я отмечал во введении, заключается в том, что вселенная Тарантино тесно пересекается с вселенной Роберта Родригеса. И если там, где вселенная Тарантино пересекается с вселенной Элмора Леонарда, все предельно реалистично и серьезно, то в той точке, где Тарантино сходится с Родригесом, все кинематографично и клево. Вампиры, зомби и сексуальные маньяки могут появиться во вселенной Тарантино только в тех участках, когда она совпадает с миром Родригеса.