Бессмертный эшелон

Бабенко уж было снова направил танк к границе холма, но Алексей остановил его. Взял бинокль, легко выпрыгнул из люка и пополз к краю холма. Он стал всматриваться в черную долину по правому флангу дороги и отсчитывать метры от дорожного кювета. Они не видели, чтобы мощная машина ушла дальше от дороги. Снежное поле с рыхлым снегом слишком опасная поверхность для тяжелого «панцера», он сейчас был бы еще виден, двигался бы медленно, проваливаясь в глубоком верхнем снежном покрове. Значит, притаился в кювете по линии дорожного полотна. Сколько метров слепой зоны на их пригорке? Метров сто, не больше. Но просто спуститься и подойти к границе между дорогой и полем опасно, штурмовой танк вынырнет с фланга и ударит в борт с ближнего расстояния, что означает верную смерть. Бабенко, поняв, для чего командир исследует с биноклем местность, приподнялся на люке и предложил:

– Можем от холма вниз спуститься к дороге, Алексей Иванович.

Но Соколов покачал головой: как только они спустятся с высоты, то станут видимы для соперника, а он по-прежнему будет неуязвим в складке местности, несмотря на свой огромный размер. Спуск с дороги невысок, метра полтора, а потом от дороги идет плавный переход в низинку. Вот там и укрылся вражеский «тигр». Караулит их, терпеливо выжидает, когда спустятся с холма к дороге, так как, кроме как по ней, вернуться в село невозможно.

У Алексея до сих пор гудело в голове от выстрелов, глаза слезились от пороховых газов, но молодой лейтенант упорно всматривался в черное поле. Заскрипели петли люка над головой Марка, молодой танкист зашептал в темноту:

– Товарищ командир, там засел «тигр», да? Один гад ушел!

Ответом ему было сдержанное «угу». Парнишка почесал в затылке, утер зудящие веки и предложил:

– А давайте мы мимо него с ветерком промчимся, дорога ровная, можно разогнаться километров до восьмидесяти. Он же не знает, что здесь два танка. Будто Т-34 уходит с позиции. На такой скорости он точно в нас не попадет, а по выстрелу вы с пригорка световые ориентиры увидите и откроете огонь на поражение предполагаемой цели.

Соколов обернулся к парню и вдруг кивнул:

– Хороша идея, иначе тут нам куковать на пригорке неизвестно сколько, а он может на малых оборотах вдоль дороги уйти из зоны видимости. Только стрелять вы будете, а мы пойдем как приманка по дороге, Бабенко с машиной управляется лучше всех, он сможет с нейтралки разогнать танк до максимума.

Договорившись о совместных действиях, танкисты заняли свои места внутри бронированных отделений. Алексей выдохнул и приказал:

– Ну, вперед на малых!

Т-34 с цифрами 007 на борту скатился вниз по левому склону пригорка, обошел высоту вдоль подошвы. Он ехал не торопясь. Алексей вслух считал метры, его голос разносился в шлемофоне у механика-водителя и заряжающего:

– Еще десять метров, и мы в зоне его видимости, ускорение! Полный вперед!

Бабенко потянул со всей силы рычаги вверх, выжимая педали, так что «тридцатьчетверка» взревела двигателем и рванула вперед по дороге. Но тут ожила САУ, про которую они совсем забыли. Из застывшей на обочине самоходки вылезла знакомая долговязая фигура. Перепуганный движением советского танка, Дорвельц махал руками и кричал, пытаясь остановить атаку.

– Товаричи, это Дорвельц! Дорвельц! Не стреляйте!

– Уходи, уходи с дороги! Вниз! – выкрикнул Соколов в ларингофон, забыв, что немец его не слышит.

Вспышка снизу и грохот выстрела «тигра»! Карл с криком прокатился вниз по борту и рухнул на землю, снаряд Шоллера прошил мужчину десятком смертельных осколков. Взбешенный предательством офицера Дорвельца, эсэсовец выстрелил в его высокую фигуру фугасом, который во время взрыва превратился с сотни острых раскаленных осколков металла и впился в худое тело Карла.

– Вправо, вправо сдавай. За край дороги уходи! – отдал по связи приказ Соколов, а сам уже откинул крышку люка, чтобы выбраться наружу.

Сейчас он действовал как человек, не думая о последствиях, а не как командир или танкист. Немецкий офицер, который спас стольких его ребят, который помог им уничтожить ударную группу танков, лежал на дороге раненый, и он не мог бросить его умирать. Т-34 послушно скатился вниз по откосу с дороги, молодой лейтенант одним прыжком оказался на снегу и бросился к растянувшемуся на обледенелом грунте Дорвельцу.

– Где рана, куда попали? – Он попытался расстегнуть наливающуюся кровью шинель, чтобы осмотреть ранение.

Лицо и все дрожащее в предсмертной агонии тело были иссечены острыми кусками металла. Кровь лилась ручьем, собираясь в огромную лужу под лежащим человеком. Но Карл застонал и открыл глаза, на лице его засияла кроткая улыбка:

– Альеша, я прощен. Бог дал мне знак, дал мне легкую смерть. Я так счастлив. Спасибо тебе, ты помог мне, ты мне поверил. Ты хоро…

Он замолк на полуслове, вздохнул, дернулся, и из уголка рта потекла тонкая струйка крови, заливая лицо и рыжие пряди волос офицера. Голубые глаза безжизненно уставились в черное небо, а на лице так и застыла полуулыбка.

– Немец, «тигр»! – Крик Бочкина сорвал лейтенанта с места.