Бессмертный эшелон

Парнишка частил и частил, сыпля терминами, рассуждая об инженерных расчетах. Семен Михайлович кивал, правильно говоришь, а сам понимал, что Хвалов разволновался от сообщения перед предстоящим боем. Сам сержант Бабенко хоть и был опытным танкистом, все же иной раз тревожился перед боем. А совсем юный танкист, который всего лишь пару дней как управляется с «тридцатьчетверкой», будет тем более испытывать чувство тревоги и страха. Ведь в реальных боевых условиях ему все в новинку. Вроде бы ничего сложного, все как отрабатывали на полигоне в училище: ведешь танк по пути, наименее видному противнику, делаешь короткие остановки, чтобы дать наводчику и заряжающему возможность произвести выстрел. Только в реальности нужны крепкие нервы, чтобы не бросить рычаги, когда сокращаешь расстояние между родным Т-34 и вражеским танком для прицеливания, а противник в это время ведет неприцельный огонь. Пули, снаряды, мины грохочут и рвутся, опаляя жаром, создавая зону сплошного огня. И от этого смертельного дождя отделяет лишь тонкая перегородка из брони. Сколько мужества необходимо, чтобы маневрировать, выбирать цели, когда по тебе молотят гаубицы, обступают со всех сторон самоходки и гигантские «штурмпанцеры». Бабенко тоже познал эту смесь беспомощности и панического ужаса, от которой наливается ватной слабостью все тело, а мысли сбиваются в кучу. Поэтому он осторожно коснулся плеча Хвалова, остановив его торопливую речь.

– Помни, Савелий, самое важное: страх надо оставить за бортом танка.

Хвалов вздрогнул.

– Как вы догадались, что я испугался? – спросил он и тут же поник. – Я все думаю, вдруг что-то сделаю не так или фрикционы пожгу. А если в танк попадут, как его защищать? По уставу экипажу положено до прибытия ремонтной бригады машину охранять с оружием. Это как? С автоматом у танка окопаться?

– Савелий, устав, конечно, важен, но все же самое главное на войне – человеческая жизнь, – Бабенко так хотелось поддержать растерянного паренька. – Ты парень смелый. От врага не побежишь, но защищать танк, атаковать, нужно всегда с головой. Не нужно эмоциям поддаваться, страху, паникерству. Только голова должна работать, понял? Метры считай, градусы, сосредоточься на своей работе водителя, танк слушай, как двигатель работает, как гусеницы гремят.

– Понял, – Хвалов кивнул и сосредоточенно уставился вперед.

Первые танки замедлили перед мостом ход, ожидая, когда саперы закончат свою работу. Техники с металлоискателями шли по металлическому полотну, выискивая диски мин, осторожно убирая с них взрыватели. Весь мост отступающие немцы нашпиговали минами, не желая так просто отдавать позиции.

Соколов приказал по связи:

– Малый привал, отходим в ложбинку. Экипажам – проверить технику.

Но произносил он слова механически, мешало сосредоточиться неприятное ощущение между лопаток. Лейтенант всматривался в железную переправу на бетонных столбах-основах. Важная транспортная артерия, неужели германская армия вот так просто позволит советским военным частям пройти по нему. Ведь немцы используют тактику выжженной земли, уничтожая с помощью взрывчатки все инженерные коммуникации. Логунов тоже стоял уже возле четырехсотого танка и хмуро косился то в небо, то на ту сторону моста.

– Не люблю, когда тихо. Вот чую, что на прицеле мы у фрицев, – он поискал взглядом укрытие и ткнул пальцем в черные здания за перекошенными заборами. – Это что там?

– Завод авиапромышленный эвакуированный, – Соколов тоже чувствовал тревогу, опасаясь неожиданной атаки противника.

По взмаху флажка первые Т-34 уже вступили на мост, за колонной урчали грузовики, в чьих кузовах сидела пехота.

Грохот взрыва!

Крайняя «тридцатьчетверка» дернулась от удара снаряда и замерла, постепенно заполняя рубеж моста черными клубами дыма от горящих технических жидкостей. Остальные бронированные машины замедлили на границе переправы ход, резко сдали назад и начали маневр к левому краю берега, уходя с линии огня. Снаряд задел и полуторку, распоров тент над кабиной. Водитель, выкручивая руль, направлял машину как можно быстрее назад.

Еще выстрел! Грузовик с пехотой не успел уйти из сектора обстрела, и тяжелый снаряд пробил кузов насквозь, разбросал окровавленные тела по полотнищу дороги. Между машин раздался крик командира батальона:

– Бойцы, из машин! В укрытие!

Стрелки стали на ходу прыгать с высоких бортов автомобилей и бежать по полю в поисках естественных укрытий. В каждой ямке, воронке или углублении лежали люди, тесно прижавшись друг к другу. Остальные танки заметались, подчиняясь командам комбата, выстроились в боевую линию и беспомощно замерли. Куда стрелять, в какую сторону идти, где враг?

Новый выстрел! В этот раз мимо, снаряд разрыл просвет между двумя танками, выбив фонтан из кусков дорожного покрытия. И через минуту ударил следующий, пробив борт четырехсотого танка.

– К заводу, отступайте к заводу! – выкрикнул Соколов в ТПУ, понимая, что сейчас это единственное укрытие для огромных танков.