Бесы

Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадежное сердце! Я плачу, я стражду, — Душа истомилась в разлуке. (Песни русских поэтов: В 2 т. Л., 1988. Т. 1. С. 522. (Б-ка поэта. Большая сер.)).

[351] Христианской церковью в средние века была установлена дата сотворения мира — 5508 или 5509 г. до н. э. По укоренившимся тогда же представлениям, «сей мир сотворен на 7000 лет». Именно поэтому вся средневековая Европа в 1492 г. от Рождества Христова ожидала Второе пришествие Спасителя и кончину мира. После несостоявшегося в 1492 г. «конца света» первоначально назначенные сроки неоднократно пересматривались, но представление о том, что миру отмерено существование в семь тысяч лет, основанное на со­ответствии семи дням творения (ср.: «.у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» — 2 Пет. 3: 8), устойчиво сохранялось. Таким образом, слова капитана Ле­бядкина: «.с самого первого дня миросоздания <.> и вот уже семь тысяч лет» — недвус­мысленно указывают на современность как на наступление апокалиптических времен и ка­нун кончины века.

[352] Возможно, имеется в виду Андре де Монбар (Montbard, ок. 1103-1156), бывший Вели­ким магистром духовно-рыцарского ордена тамплиеров (1154-1156). Он являлся одним из девяти рыцарей — основателей ордена Храма (1119), учрежденного в Святой земле после Первого крестового похода и провозгласившего своей целью защиту пилигримов, соверша­ющих паломничества по святым местам. Его племянником Бернаром Клервоским написа­но так называемое «Латинское правило» — устав ордена. В этой связи стоит отметить, что, представляя Ставрогину свое жилище, Лебядкин, бурлескно комикуя, заявляет, что живет по «обету древних рыцарей» (см. примеч. на с. 334-335).

[353] Памятник великому баснописцу И. А. Крылову (1769-1844) был установлен близ главной аллеи Летнего сада, ближе к Дворцовой набережной, 12 мая 1855 г. Об этом событии сообщала га­зета «Северная пчела»: «На днях поставлен на одной из площадок в Летнем Саду памятник Ива­ну Андреевичу Крылову, работы нашего знаменитого художника барона Петра Карловича Клод- та-фон-Юргенсбурга. Баснописец изображен сидящим, с книгою в руках. Основание, на котором утверждена статуя, представляет по сторонам басни И. А. Крылова, изображенные в виде живот­ных, в них описанных» (Северная пчела. 1855. 17 мая. № 105. С. 545). Путеводитель 1860-х гг. со­общал, что памятник «помещается посредине Летнего сада на площадке так называемых детских игр, где обыкновенно в летнее время собираются дети по преимуществу из среднего возраста и иг­рают в различного рода игры» (Червяков. С. 67). Поэт-сатирик П. В. Шумахер иронически разра­ботал эту же тему в эпиграмме, опубликованной в журнале «Искра» (1867. № 47. С. 584):

Лукавый дедушка с гранитной высоты Глядит, как резвятся вокруг него ребята, И думает себе: «О милые ребята, Какие ж, выросши, вы будете скоты!» (Русская эпиграмма. С. 525). Инициатива по созданию и установке памятника была выдви­нута, вскоре после кончины баснописца, президентом Академии наук, министром народно­го просвещения графом С. С. Уваровым, по всеподданнейшему докладу которого «Государь Император благоволил изъявить Всемилостивейшее согласие на сооружение памятника Ива­ну Андреевичу Крылову и на повсеместное по Империи открытие подписки для собрания суммы, потребной на исполнение сего предприятия» (Северная пчела. 1845. 8 янв. № 5. С. 17; также см.: Литературная газета. 1845. 25 янв. № 4. С. 79-80).

Не могу Убежать, Перестать Я любить —

Буду жить И тужить.

(Мятлев И. П. Стихотворения. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой. Л., 1969. С. 92. Б-ка поэта. Большая сер.)). Также см. след. примеч.

Ты есть — и я уж не ничто! Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей Ты телесных, Где начал Ты духов небесных И цепь существ связал всех мной.

(Державин. С. 116). Точка зрения, выраженная в стихотворении Губера, прямо противопо­ложна: греховный человек утратил это «почтенное» место в «цепи существ» и теперь яв­ляет собою в мироздании не ключевое, а «ничтожное звено». Державинский и губеровский контексты скрещиваются в интертекстуальном поле, окружающем образ капитана Лебядки­на (см. примеч. на с. 204 и 344), и его басня «Таракан» воспринимается как реплика поэта- скандалиста в споре о человеке, о божественном и бестиальном началах в нем (также см. при­меч. на с. 249-250).

[356] Имеется в виду стихотворение поэта-партизана Дениса Давыдова «Гусарский пир» (1804); ср.:

Ради бога, трубку дай! Ставь бутылки перед нами, Всех наездников сзывай С закрученными усами!

(Давыдов Д. Стихотворения. Л., 1984. С. 59. (Б-ка поэта. Большая сер.)).