Бесы

[357] Модификация известной русской поговорки: «Слово не воробей, не поймаешь за хвост» (РыбниковаМ. А. Русские пословицы и поговорки. М., 1961).

[358] Труднообъяснимое противоречие текста: из присутствующих в гостиной Варвары Пет­ровны, даже если не считать Степана Трофимовича, не узнавшего сына, Петр Верховенский знаком, по крайней мере, Лизе и ее матери Прасковье Ивановне, Даше, Шатову, Лебядки- ну — то есть большинству персонажей, участвующих в этой сцене.

[359] Петя, дитя мое (фр.).

[360] Верховенский обнаруживает хорошую осведомленность в структурных изменениях, произошедших в середине 1860-х гг. в ходе военной реформы в России. В частности, Про­виантский департамент Военного министерства, существовавший с 1812 г. и занимавшийся обеспечением войск и военных учреждений продовольствием, был в 1864 г. упразднен и его функции переданы Главному интендантскому управлению.

[361] Сэр Джон Фальстаф (Sir John Falstaff) — комический персонаж пьес Шекспира «Вин­дзорские насмешницы» (1597, опубл. 1602) и «Генрих IV» (1598), гуляка, пьяница, волоки­та, лгун и трусливый воин, входивший в окружение принца Гарри (см. примеч. на с. 116). Свое истолкование образа Фальстафа Достоевский дал в рассказе «Маленький герой» (1849). Ха­рактеризуя «породу житейских плутов, прирожденных тартюфов и фальстафов», он пишет, что они «до того заплутовались, что наконец и сами уверились, что так и должно тому быть, то есть чтоб жить им да плутовать.» «Для совестного внутреннего суда, для благородной самоо­ценки их никогда не хватит: для иных вещей они слишком толсты. На первом плане у них всегда и во всем их собственная золотая особа, их Молох и Ваал, их великолепное я. Вся природа, весь мир для них не более как одно великолепное зеркало, которое и создано для того, чтоб мой бо­жок беспрерывно в него на себя любовался и из-за себя никого и ничего не видел; после этого и немудрено, что все на свете видит он в таком безобразном виде» (Т. 2. С. 276).

[362] Шутовской (фр.).

го, что он весьма даже хорошо был одет для своей профессии, а между тем протягивал руку» (Т. 13. С. 220).

[364] Интертекстуальная отсылка к Новому Завету; ср. слова Христа: «Взгляните на птиц не­бесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их» (Мф. 6: 26).

[365] Содом — здесь: шумное бесчинство, беспорядок, разврат (по названию библейского горо­да Содома, истребленного Богом за развратный образ жизни его обитателей). Ср. поговорки: «Такой содом, что пыль столбом»; «Это не дом, а содом» и др. (Даль. Словарь. Т. 4. С. 260).

[366] Сравнение Ставрогина с шекспировским принцем Гамлетом получило разработку еще в подготовительных материалах, и именно на том этапе творческой истории, когда этот ге­рой летом 1870 г. вышел в замысле Достоевского на первый план. В наброске, датирован­ном 16 августа 1870 г. читаем: «Князь (будущий Ставрогин. — Б. Т.) — мрачный, страст­ный, демонический и беспорядочный характер, безо всякой меры, с высшим вопросом, дошедшим до „быть или не быть?" Прожить или истребить себя?» (Т. 11. С. 204). «У Став- рогина действительно имеются гамлетические черты, — пишет современный исследова­тель. — Так же как Гамлет, Ставрогин всё время решает „последние вопросы" бытия, и оба героя, отчаявшись найти верный ответ, теряют способность к активному действию, в ре­зультате чего их безмерные духовные силы оборачиваются бессилием, в том числе и отказом от любви (Ставрогин — к Лизе, Гамлет — к Офелии). Ставрогин — тоже мистик, медиум, видящий привидения, подобно Гамлету, разговаривающему с тенью своего отца. У него, как и у Гамлета, есть касание иному, нездешнему, что вызывает ощущение провала времени. От неразрешимых душевных мук оба героя ищут покончить с собой, но и тут останавливают­ся в сомнениях. <.> Вообще, вопрос о самоубийстве связывался всегда в сознании Досто­евского с образом Гамлета» (Криницын. 1998. С. 166-167). К этому можно добавить еще один важный аспект. Шекспироведы спорят, является ли подлинным или мнимым, напуск­ным сумасшествие Гамлета. Эта проблема существует и в отношении Николая Ставрогина. «.Достоевский на протяжении романа постоянно ставит перед читателем вопрос о пси­хической нормальности своего героя», — отмечает, например, Л. П. Гроссман (Гроссман. С. 294). В предыстории Ставрогина (истории с носом Гаганова-старшего и ухом губернато­ра) сумасшествие, очевидно, лишь разыграно героем, о чем свидетельствует его объяснение с Липутиным. Тем не менее для романа в целом, несмотря на финальную фразу (см. примеч. на с. 498), проблема сохраняется. О характере восприятия Достоевским образа Гамлета см.: Левин. С. 218-223.

[367] И вы совершенно правы (фр.).

[368] В трагедии Шекспира «Гамлет» Горацио — ученый друг принца Гамлета, его конфи­дент. Перед смертью Гамлет именно Горацио завещает поведать о произошедшей в Эльсино- ре трагедии. В «Бесах» эту миссию выполняет хроникер.