Без любви, или Лифт в Преисподнюю

Да так и обомлел, едва не ослепнув от внезапной засти в юных глазах при виде дамы у входа в беседку. Забыл даже прикрыть раззявленный от изумления рот и посторониться, ну хотя бы из вежливости, чтоб уступить место, освобождая проход.

Старик – его, казалось, тоже будто застала врасплох дама голубых кровей – тут же как-то подобрался весь и, откашлявшись, поспешил представить ей гостя:

– Сонечка, это мой протеже – Казановских, Руслан Милославович. Наш юный друг и мой, прошу простить стариковскую сентиментальность, подопечный.

Дама безразлично скользнула взглядом по лицу гостя. Бьётся благородная жилочка, заманчиво пульсируя у её виска, и кожа матова, полупрозрачна, будто вощёная. От неё повеяло отчуждением и ледяной стужей – и вдруг на устах уже едва заметный намёк на снисходительную усмешку. Протянула руку, чтоб бесцеремонно прихватить молодого человека снизу за подбородок и потрясти из стороны в сторону.

– Милославович?

Руслан, ещё не привыкший достаточно, чтоб не смущаться, когда старшие окликают его по отчеству, всегда чуть тушевался. Он густо покраснел, почём зря ругая себя за эту мгновенную слабость, и попытался кивнуть согласно вопросу, но лишь неловко захлопнул рот, зарывшись подбородком ей в ладошку.

– Ничего, симпатичный малый, – тут дама вздёрнула кверху его за подбородок, пристально вгляделась глаза в глаза и отпустила. – Не прыщавый, и не слюнтяй.

– Знакомьтесь, молодой человек: властительница сердец и душ – дражайшая Софья Андревна, – генерал, упреждая хозяина, поторопился представить даму лично. – Как грешных душонок, прошу запомнить, так и всех святых душ повелительница.

Не заметив препятствия на своём пути, Софья Андреевна прошла мимо, будто сквозь Руслана, и молча, с достоинством в осанке заняла место за столом при входе в беседку. Челюсть у него опять отвалилась книзу. Если бы заглянула не в глаза, а рассматривала зубы, то, как пить дать, можно было бы заподозрить, что выбирает себе коня. И он, опомнившись, поспешил закрыть рот.

– Лесть вам, генерал, не к лицу, – сказала она, даже не повернув головы. – Вы не в меру суетливы сегодня.

Редко встретишь женщину без возраста, без льстивых определений. В том смысле без возраста и лести, что такие женщины возраста не имеют и в комплиментах не нуждаются, – они прекрасны в своей зрелости, как наливной благородный плод, который хорош тем именно, что спел, румян, и свеж, и сочен.

– Так, и на чём же мы с вами остановились? – Яков Филиппович тоже, казалось, ещё не пришёл в себя от смущения, в которое повергла его Софья Андреевна своим внезапным появлением, и пытается собрать воедино разбежавшиеся мысли.

– Скорее, не на чём, а на ком, – пришёл ему на выручку генерал и тут же, вызывая на себя огонь, спрятался за шутку: – Я, кстати, не только не боевой генерал, но даже не военный.

При этом бросил на молодого человека откровенно ревнивый взгляд: неужели, промелькнуло подозрение, вздумал прикинуть достоинства и уязвимые места противника? На генеральшу, впрочем, не похожа – бери много выше.

– И представьте себе, – добавил с язвительным нажимом Аркадий Наумыч, – даже не милицейский.

– Зато генерал настоящий, – заметил хозяин, – хотя и в штатском.

– По-домашнему, – поправил тот. – Потому как под домашним арестом, у дяди на шее.

– На попечении.

В конце концов, как бы задней мыслью, Руслан догадался, что речь зашла о каких-то родственных разборках, а Яков Филиппович меж тем перешёл-таки к представлению девушек:

– Жанночка и Лёлечка. Несмотря на очевидное несходство натур, они родные сёстры. Роднее просто некуда. Жанна старшая, а Лёля младшая – с разницей в один час с четвертью.

Руслан преклонил почтительно голову, не скрывая искреннего удивления, проблеснувшего в глазах: все дары природы они словно бы взяли и по-сестрински поделили надвое ровно пополам. Вороная отобрала прямые линии и чёрно-белые контрасты, пламенно огненная – окружности и завитки, при этом создатель явно прибег к ретуши мизинцем, чтоб сгладить случайные грани.

Яков Филиппович заключил:

– Никого лишнего, все свои, только близкие, так что можно без церемоний. Располагайтесь, батенька, как у себя дома.

И занял место во главе стола.

– Али! – Поднял руку и щёлкнул пальцами, не оглядываясь. – Ужин подавай!

После столичной суеты, духоты, пыли и гари, а тем более с пятничной дачной дороги, – с первого взгляда могло показаться, будто попал в рай, пускай его и не самый эпицентр, но как минимум – на райскую околицу.

И голова уже идёт кругом – от свежести хвойного леса, от дурмана трав луговых, от кошеного газона, от высот прозрачного неба, наконец, от истомы, растворившейся в прокалённом июльском воздухе. Приволье хмельнее вина. Тянет дымком с привкусом пропечённого мяса, жаренного на углях. За столом собраны восхитительные женщины, как букет, в котором ни один цветок не похож на другой и каждый прекрасен по-своему. Пускай не самую большую, но он ощущает свою значимость в глазах важных людей. И что ему до тех интриг, которые уже наверняка завязываются здесь в тайный узелок?!