Без любви, или Лифт в Преисподнюю

Тем не менее, когда всем становится понятным, о чём идёт речь, то всякому слушающему и наблюдающему уже заметно, что полковник исходит нетерпением и слегка раздражён; напротив, генерал как будто то ли не замечает, то ли не хочет замечать нетерпения своего собеседника: он спокоен, снисходителен и чуточку даже надменен. Ну а если и придавливает порой с нажимом, так это только потому, что звание обязывает, со временем перерождаясь во вторую натуру.

Во всём прочем всё как обычно. Генерал говорит громким уверенным баритоном, слова разделяет, с особым тщанием ударяя предлоги и союзы, иногда на непривычный лад смещает акценты. Полковник менее шумный, мягко грассирует, на месте «г» произносит звонкое «х» и тянет полуударное «о» на манер южнорусского говорка.

Генерал: Полковник, я вот что скажу вам. Я никогда не встречался с Иваном… Как, бишь, его там по батюшке? Горыныч?! Нет, Егорычем, кажется, кликали,– так, да?

Полковник: Так точно, товарищ генерал. Иван Егорович Кривонос.

Генерал: Но наслышан изрядно. В старые добрые времена об этом хромом сыщике слагались настоящие легенды. И до сих пор нет-нет, да и услышишь, как какой-нибудь безусый сопляк рассказывает анекдот про Ваньку Каина, Хромого…

Полковник: О мёртвых, сами понимаете: или – или…

Генерал: Погодите, полковник, не перебивайте. Так вы выставите меня этаким э-э… чёрт знает кем!

Полковник: Что вы? У меня и в мыслях! Не держал я ничего такого…

Генерал: Ладно, забудем. Проехали! Мы с вами, полковник, люди одного круга. Я знаю, что такое честь. Я знаю, что такое долг, память, наконец – взаимовыручка. Для меня это, поверьте, не пустые слова. И мне вполне понятны мотивы, которые движут вами. Это вызывает чувство уважения. Именно поэтому, вопреки здравому смыслу и даже в чём-то преступая должностные полномочия, я и согласился принять участие во всей этой авантюре. Но всему есть свой предел…

Полковник: Генерал! Но мы оплатили…

Генерал: Да, голубчик, оплатили. Ваших скудных средств хватило разве что на бензин да соляру. И только-то. А люди? Вы когда-нибудь просматриваете в прессе биржевые сводки? Ценами на нефть интересуетесь? Если нет, тогда лучше промолчать бы.

Полковник: Да, но если нам удастся найти партийную кассу…

Генерал: Чего ж вы не искали её в своё время – по свежим-то следам?! Да знаю, знаю! Сейчас вы запоёте: развал Союза, парад суверенитетов и прочая… Вам-то что до всей этой чиновничьей возни?

Генерал неопределённо взмахивает рукой и опускает её тяжёлой дланью вниз на две пухлые папки, лежащие прямо перед ним на столе, чуть придавливая сверху. Полковник не спускает глаз с папок и молчит, скрепя норов.

Генерал: И о какой партийной кассе идёт речь? Разве она партийная?! Факты – упрямая вещь. Они свидетельствуют совершенно об иной, изнаночной стороне – зеркальной, где всё шиворот-навыворот: левое отражается справа и наоборот…

Генерал опять поднимает руку, упреждая всякие возражения.

Генерал: Ладно, зёма, не будем об этом. Больная тема. В конце концов, я вам не начальник, а вы не подчинённый мне. Мы договорились о терминах, определились с позицией. Остаётся открытым финансовый вопрос.

Полковник: Всё сходится в одну точку. Это большая удача, что мы вышли на след.

Генерал: Как там, зёма, у вас говорится: не кажи гоп… Видишь, не забыл. А ты пеняешь…

Полковник: Я?! На что?

Генерал: Я тебе так, по-свойски, скажу. Делить шкуру неубитого медведя – вещь отнюдь не благодарная, особенно когда на весь брянский лес ни одного медведя, а охотники едва ли не за каждым кустом прячутся, и не с двустволкой, заметьте, а едва ли не со снайперской винтовкой и приборами ночного видения. Всё это, батюшка вы мой, попахивает обыкновенной басней, а до сказок любой нынче горазд. Платить-то кто будет?

Полковник: Генерал, за что?! За что вы пытаетесь меня обидеть? У меня на руках проверенные данные!