Без сценария. Эпическая битва за медиаимперию и наследие семьи Редстоун

У О'Доннела больше не было вопросов. Он был уверен, что доказал некомпетентность Самнера. Он даже не мог вспомнить свое имя.

Несомненно, благодаря практическим занятиям Самнер выглядел более внятным и раскованным, хотя и не менее нецензурным, когда Видал проводил допрос свидетелей.

" Господин Редстоун, почему вы выгнали Мануэлу из своего дома?"

"Она мне солгала".

"О чем она тебе солгала?"

"О доступности Терри и письме Сидни".

"Господин Редстоун, как вы теперь относитесь к Мануэле?"

"Я ее ненавижу. Чертова сука".

"Хотите ли вы, чтобы Мануэла принимала за вас решения о медицинском обслуживании?"

"Нет."

"Если вы не в состоянии, г-н Редстоун, кого бы вы хотели видеть в качестве принимающего решения о вашем медицинском обслуживании?"

"Шар-Шари".

"Правильно ли это? Я понял, что вы сказали Шари".

"Да."

"Мистер Редстоун, виделись ли Вы в последнее время со своей семьей? Как Вы к этому относитесь?"

"Мне это приятно".

"Мистер Редстоун, довольны ли Вы тем уходом, который Вы получаете?"

"Да."

"Мистер Редстоун, я хочу, чтобы вы сказали мне, чего вы хотите в конце этого процесса".

"Я хочу, чтобы Мануэла исчезла из моей жизни".

Показания Самнера произвели на судью Коуэна неизгладимое впечатление.

"Я сказал всем, что г-н Редстоун может быть сам себе лучшим свидетелем", - сказал судья после прослушивания пленки. "Он дал сильные показания. Я хочу знать, почему эти показания не должны быть уважены в конце концов".

Судья Коуэн предупредил О'Доннелла, что ему предстоит нелегкая борьба, но О'Доннелл продолжал выступать со следующим свидетелем - Стивеном Ридом, экспертом-гериатром, который осматривал Самнер. Рид признал, что Герцер никак не может быть восстановлена в качестве представителя Самнера по уходу за здоровьем, учитывая сильную враждебность Самнера к ней.

Судья Коуэн попросил обе стороны представить письменные записки и обдумывал дело в течение выходных. В понедельник он резко остановил процесс и опубликовал семнадцатистраничное заключение.

" Суд заслушал единственного ключевого свидетеля, на заслушивании которого с самого начала дела настаивала сама Херцер: Редстоуна", - написал он. И "показания Редстоуна окончательно развалили ее дело". Хотя Герцер, возможно, полагала, что Редстоун не сможет ничего сказать или не сможет понять вопросы, Редстоун сделала и то, и другое".

Он продолжил. " Даже если у Редстоуна и Шари были разногласия по поводу денег или бизнеса в течение многих лет, как и во многих других семьях, и даже если они отдалялись друг от друга на некоторое время по каким-либо причинам, бесспорно, что узы любви между родителем и ребенком трудно разорвать полностью. Особенно если он уязвим, как, по общему мнению, сейчас Редстоун, то вполне естественно, что он потянулся к своей дочери, особенно в отсутствие супруги".

Шари разрыдалась и обняла Клигера, когда до нее дошли последствия этой победы.

За пределами зала суда она заявила: " Я благодарна суду за то, что он положил конец этому долгому испытанию. Я очень рада за своего отца, что теперь он может спокойно жить в окружении своих друзей и семьи".

В свою очередь, Герцер сказала в интервью газете The New York Times: " Я вспоминаю видео, которое я видела с Самнером, и то, каким уязвимым, растерянным и одиноким он был, его пустой взгляд, его бормотание. Это печально и заставляет меня еще больше желать защитить его".

О'Доннелл был ошеломлен решением суда, но, тем не менее, был готов: в тот же день он подал новый иск на сумму 70 млн. долл. о восстановлении Герцер в качестве бенефициара по завещанию Самнера, открыв новый фронт кампании Герцер против семьи Редстоун. В исковом заявлении Герцер обвиняет Шари в том, что она организовала "переворот" и привлекла домашний персонал для осуществления своего "коварного плана", прибегнув к "шпионажу, подкупу, незаконному выселению и обману, чтобы добиться своего. И она добилась грандиозного успеха". Герцер была выселена, и "буквально в течение 48 часов 17-летняя дружба сошла на нет".

Позже Херцер добавил, что Шари, работая в тесном контакте со своим сыном Тайлером, предлагала медсестрам и персоналу "тайные финансовые стимулы", чтобы превратить их в шпионов семьи Редстоун. Герцер процитировал электронные письма Шари, в которых обсуждалась выплата Пазу месячной зарплаты в качестве выходного пособия после его увольнения, а также письмо Октавиано с просьбой оказать ему и его жене финансовую помощь для открытия прачечной.

Но в изложении Герцера игнорируется тот факт, что именно медсестры обратились к Редстоунам с просьбой сообщить о происходящем в Беверли-Парк, а не наоборот. А Тайлер, как юрист, старался не вмешиваться в отношения Херцер и Самнера. Как выразился Тайлер в одном из электронных писем Шари: "Я бы поостерегся давать кому-либо из них деньги в данный момент, поскольку это может быть истолковано как взятка или деликтное вмешательство".

В любом случае, Герцер не представил никаких доказательств того, что какие-либо деньги действительно были выплачены. ( Семья Редстоун произвела лишь одну скромную выплату - месячную зарплату Пазу вместо выходного пособия).