Безмолвный Крик

– А теперь главный секрет. Вся особенность в расстоянии! От мишени удалитесь на п-пять шагов и развернитесь. Не старайтесь встать подальше. Пока что это ваша идеальная дистанция для броска.

– Но как же в кино показывают, что индейцы далеко бросают топор? – разочарованно протянул Бен. – Врут, что ли?

Вик был рядом с Дафной и показывал ей, как верно балансировать. Но на слова Бена он невозмутимо поднял голову и, прикинув расстояние взглядом, спустя пару мгновений метнул топор. Мы не поняли, как это вышло. Каждое движение – короткий танец. Хват-баланс-замах-прокрутка-бросок: Вик легко подкинул томагавк в руке и, ухватившись за него, метнул с достаточной силой, отчего коса легко взвилась за его спиной плетью. Всё тело напряглось и за секунду так же расслабилось; воздух свистнул под томагавком, и тот вонзился в дальнее дерево – футах в девяноста от нас или, может, чуть меньше.

Мы смолкли. В воздухе повисла странная невысказанная угроза, как запах озона после удара молнии. И Вик, посмотрев на Бена, спросил:

– Я ответил на твой вопрос?

Тот присвистнул и кивнул, проведя по чёрным коротким волосам. После такой впечатляющей демонстрации каждый захотел попасть в мишень. Дело было непростым: это не в тире по тарелочкам стрелять и не дротики бросать. Наши топоры, точно заговорённые, отскакивали от мишени с холодным звяканьем. Спустя несколько бросков у кого-то начало получаться.

Так, у Стива спустя две или три попытки томагавк вонзился аккурат в нужное дерево, крепко и уверенно войдя в сухой ствол. Вик, стоявший неподалёку, сам вынул его:

– Молодец! У тебя отлично получилось.

Стив ровно пожал плечами, не польстившись на похвалу, и взял томагавк из его руки. Повернувшись ко мне, небрежно сказал:

– Это было легко.

– Лесли, – перебил Вик. – Твоя очередь.

По его лицу пробежала недобрая тень. Он прошёлся кругом вокруг нас со Стивом и незаметно вклинился между. Стив резко посмотрел на него, сжимая свой топорик в руке, а Вик поправил мою стойку и расправил плечи, положив на них руки и развернув. Он сделал всё то же самое, что и для остальных. Но щёки у меня вспыхнули, а ладони вспотели. Вик кивнул.

– Бросай сейчас. Неплохо держишь. Ну?

И я бросила. Топорик пролетел хорошо, но вращения не хватило. Лезвие отскочило от дерева, и он упал на землю.

– Чёрт, – протянула я, однако Вик невозмутимо потрепал меня по плечу.

– Ничего, всё в п-порядке. Потренируешься, и всё получится.

Обойдя меня со спины, Вик пошёл дальше.

Мы не хотели уходить с поляны до последнего: нас охватил азарт! Хотя бы раз, но каждый тем днём услышал заветный глухой звук вонзающегося в дерево лезвия, и это настолько воодушевляло, что хотелось пробовать ещё и ещё. Но скоро Вик велел собираться, и только тогда я почувствовала, как ломит от усталости руки.

– О, моё запястье, – простонала Дафна, положив томагавк в мешок. – Как больно.

– Твоё запястье? Моё плечо! – пожаловался Бен.

– Ты хотя бы раз попал? – ухмыльнулась она, и Бен покачал ребром ладони.

– На озеро мы уже не успеем. Простите, ребят, – вздохнул Вик и затянул мешок.

– Ну и ладно! – зароптали мы в ответ.

– Зато развлеклись…

– И пройдёмся по лесу.

– Да ну это озеро! Успеем ещё.

– Тогда скажу сразу, – улыбнулся Вик. – И п-пусть это останется маленьким секретом. Но я вами горжусь.

Редкий взрослый говорил нам это. Простые, честные слова – я вами горжусь – буквально окрылили нас. Мы шли к лагерю по лесу, затканному светом уходящего солнца. В сумерках он был спокойным и торжественным: листья медленно облетали, танцуя в воздухе, и почему-то рядом с Виком лес казался не чужим и страшным, каким должен быть ближе к ночи, а дружелюбным и уютным. Мы сами выбрали молчание на обратном пути: говорить не хотелось. Вик шёл впереди, не оборачиваясь, а я смотрела ему в спину и впервые за долгое время чувствовала себя счастливой.

* * *

Костёр палил так высоко, что звёзды казались обожжёнными огнём. Мы сидели на больших брёвнах все вместе, оба отряда, и нанизывали на прутики зефир, после чего поджаривали его в пламени. Мне нравилось наблюдать, как от белой пухлой зефирины идёт тоненький дымок.

Дафна привалилась к плечу Бена. Он не возражал. Бен был в школьной команде по плаванию, и он давно поглядывал на Дафну. Вместе они хорошо смотрелись, он – с волосами чёрными, как смоль, и карими, тёплыми, оленьими глазами, коренастый и взъерошенный, и пусть прикус ему не мешало бы поправить, но было в лице и глазах что-то особенное, тёплое и улыбчивое, отчего он казался красивее, чем был. И она, зеленоглазая яркая блондинка с миловидным лицом сердечком, тонкая, как ивовая ветвь. Они держались за руки и любовались пламенем, тихо разговаривая друг с другом, а я наслаждалась покоем, закутавшись в свою большую серую толстовку на молнии и натянув на голову капюшон.