Безмолвный Крик

Лейн Малкольм в своей ковбойской шляпе – он приехал с друзьями пострелять по убийце – получил острых ощущений прямо в ту же секунду. Он захотел немедленно убраться отсюда и, что-то забормотав, начал отползать подальше от остальных, а потом вскочил на ноги, когда подумал, что до двери рукой подать, и бросился к ней. До неё впрямь было два шага. Может, полтора.

– Лейн! – вскричал Джейми. – Лейн, чёрт, ложись и не высо…

Кто-то снял его выстрелом на бегу, и Лейн Малкольм опрокинулся навзничь с внушительной дыркой в башке. Серым веществом из неё брызнуло на половицы. Эмили, возле которой тяжело рухнул труп с большим отверстием в черепе, невпопад подумала, как это обидно – она только утром намыла полы. Она сидела в углу комнаты, между стеной и буфетом, обняв колени и затравленно глядя в окна.

Стрелок не давал никому опомниться. После выстрела что-то грохнуло. Кайл не сразу понял, что звонкий, острый, колючий звук – это звук его бьющихся окон. Один камень за другим разбили стёкла, и те осыпались на пол серебряным звоном, особенно сильно облив стеклянным крошевом Джеми и Карла. Вслед за камнями влетели промасленные пылающие головни.

Оранжево-красные, пламенные, они, искря, покатились по полу, а потом от них быстро занялись занавеси и кресло. Джем испуганно встал на колено, чтобы броситься тушить, но над его головой снова просвистела пуля. Он снова упал на бок и зарычал от боли в плече. Вот чёрт!

Карл кое-как подполз к занавеске, извиваясь всем телом, и попытался её тушить. Но в окно на подоконник прыгнул человек и застыл на нём, внимательно глядя на Пола – тот не собирался прятаться и стоял на одном колене рядом с мёртвым сыном. А потом человек медленно перевёл взгляд на Карла Гастнера, и тот увидел, что вместо лица у него – белая маска, покрытая старой и свежей, ржавой и багровой, кровью, и чёрные ромбы вокруг глаз, и чёрные губы, и алые полосы на подбородке и щеках. Карл посмотрел ему в глазницы. Это было последним, что он увидел: убийца птицей слетел с окна, и в череп Карла вошло лезвие ножа-боуи, выглянув из дряблого подбородка.

Гостиная горела, Джем обливался кровью, но воцарилась такая тишина, что впору было слушать, как падает иголка. Убийца поставил Карлу Гастнеру ногу в ботинке на плечо и стряхнул его с ножа. Карл рухнул на пол и больше не двигался. Убийца обвёл взглядом всех остальных в комнате – глаз его никто не видел, но все ощутили ужас. Тогда Чарли Кокс первым вскочил с пола и бросился к кухне мимо миссис Лоу.

Убийца моментально среагировал и бросил ему в спину нож: Чарли закричал и ввалился в кухню уже мёртвым.

– Ублюдок! – взревел Пол и бросился на него.

В нём было шесть футов и два дюйма ростом, он был выше и мощнее Крика, потому смёл его, как волна. Оба вмазались в стену, и Пол тут же попытался схватить его за шею своей огромной рукой, а вторую сжал в тяжёлый кулак. Он полжизни дрался на улицах Бостона, Денвера, Лос-Анджелеса, Карлтона и бил всегда жестоко. За сына он готов был сломать ему хребет прямо здесь, но тот оказался крепким орешком. Поставил блок, врезал Полу локтем под дых – быстро, профессионально, не как салага, а как тот, кто привык рвать противников на части голыми руками. Пол не сразу понял, как отлетел в сторону, но был в шоке, когда маньяк прыгнул и почти взлетел параллельно полу. Он врезал Полу в челюсть ступнёй в военном шнурованном ботинке, и Пол рухнул на пол. Последнее, что увидел, – тот самый ботинок перед глазами. Убийца наступил ему на лицо со всей силы, смял нос и переносицу, сломал кадык. Слушая, как сипит и клокочет кровь в горле умирающего Пола, Эмили Лоу смотрела на высокую фигуру убийцы. Даже под курткой с капюшоном было видно, как натянута и напряжена каждая мышца. Он был не похож на человека. На машину – может быть, с такими же чёткими, резкими, отточенными движениями.

Пока он приходовал Пола Бишопа, Джем собрал все силы и кинулся вон из дома. Он споткнулся о тело Лейна, но всё же вылетел в коридор и добежал до входной двери. Там, за спиной, он слышал плачущие, визгливые вопли борова Кайла Лоу. Он не знал, что маньяк в два удара устроил ему сотрясение мозга, наступил на руку и сломал пальцы, а потом всадил нож в глотку и раскроил её так, что кровь забрызгала клокочущим родничком. Он не знал, что Эмили Лоу зарыдала – от страха, потому что боялась умирать, и от странного облегчения, когда увидела, что Кайл наконец-то мёртв. Она не стала смотреть, как убийца вспорол ему брюхо, и выбежала на кухню, а оттуда – через дверь – на террасу, и помчалась прочь по темноте, к ручью Кикапо и вётлам, только бы подальше от дома. Позади звенели встревоженные ветром индейские ветерки и сплетали свои перья ловцы снов, перестукивая бусинками, но Эмили видела перед собой только маску, забрызганную кровью, и гибкое, как у пумы, тело, с кошачьей мягкостью движущееся под чёрной одеждой. Она готова была спорить, что, если снимет маску, под ней окажется пустота. И это напугало её даже больше, чем высокие рогатые тени, застывшие в опустившемся дыму от горящего дома. Их было четыре.