Безнадежный пациент

Обычно он работает в саду не более двух часов в день. Сегодня из-за меня Виллнер не мог приступить к остальным обязанностям все утро. Я тихо прячусь в игровую комнату и под прицелом десятков пар стеклянных глаз прислушиваюсь к шагам Виллнера. До атриума он не доходит. Виллнер входит в здание, и мне почти сразу слышно, как открывается и закрывается еще одна дверь.

В самом начале входного коридора Призмолл-хауса, еще до атриума, находятся две двери: справа и слева. Обе они, как я уже выяснил, ведут в коридор вдоль южной стены здания, через который можно попасть в пару непримечательных комнат. Судя по звукам, Виллнер зашел в одну из этих дверей.

Я быстро сбрасываю сандалии и кидаюсь следом за ним. Прохожу атриум, где с потолка мне улыбается нарисованное лицо. Мои босые ноги так бесшумно ступают по залу, в котором обычно царит гулкое эхо, что я начинаю думать, уж не снится ли мне все это. Я торопливо возвращаюсь во входной коридор и вижу, как с восточной стороны медленно закрывается дверь. Не теряя времени даром, я успеваю проскользнуть внутрь.

Надо мной потолок из голого бетона, под ногами темно-синий ковер. Зато стены юго-восточного коридора, оформленные в истинной манере Призмолл-хауса, лишены подобной лаконичности. Обе стены покрыты несметным количеством пластмассовых рук. Руки прикреплены к стене и выкрашены в разные цвета. Ладони повернуты к стене, пальцы предыдущей руки лежат на запястье последующей и так далее. Они расположены внахлест по принципу рыбьей чешуи, образовывая сложное панно, пестрящее яркими аляповатыми красками.

Раньше, когда я бродил по Призмолл-хаусу, это помещение показалось мне кричаще пошлым и уродливым. Но от моего внимания последовательно ускользала важнейшая деталь коридора, которая теперь бросается в глаза даже самому невнимательному зрителю. Участок стены развернут поперек коридора, как распахнутая дверь. Оказывается, в десятке метров от меня потайной ход!

Виллнер ныряет в проход и скрывается в своей личной части Призмолл-хауса. Пластмассовые руки, маскирующие дверь, аккуратно разрезаны вдоль ее края. Когда дверь встанет на место, шов будет почти незаметен. Сейчас я увижу это своими глазами. Дверь начинает медленно закрываться. Я отчаянно бегу на кончиках пальцев и, чуть не поскользнувшись на ковре, прыгаю к двери. За мгновение до того, как она закроется, я успеваю придержать красное пластиковое запястье и юркнуть внутрь.

Затаив дыхание, я с волнением прислушиваюсь к размеренной поступи Виллнера. Притом что архитектор в свойственной ему яркой манере выступал против консьюмеризма и классовой системы, к помещениям для слуг он отнесся спустя рукава. Бетонные стены, а между ними бетонная лестница, ведущая далеко вниз, в бетонное подземелье. Всюду виднеются трубы и манометры: только функция, никаких украшательств, никаких претензий.

И тем не менее все это производит на меня сильное впечатление; по спине ползет холодок, внутренний голос умоляет не спускаться по ступеням, подумать, что будет, если меня обнаружат. Мои руки, придерживающие дверь, инстинктивно дергаются, стоит мне представить, как легко я мог бы сейчас выскользнуть обратно в коридор и выбросить тайный ход из головы.

Да, я боюсь того, что может произойти, если меня застукают, боюсь намеренно подвергнуть себя опасности, но Коделл продолжит лечение в любом случае. Я все равно пострадаю, независимо от того, рискну я сейчас или нет.

Я вставляю одну сандалию в дверной проем и шагаю на грубый бетон. Обжигая босые ступни о ледяной каменный пол, осторожно спускаюсь по крутым ступеням, а руками придерживаюсь за стены, чтобы не упасть. Меня почти сразу оглушает грохот работающих машин, в ноздри ударяет едкий запах хлорки и стирального порошка.

В конце лестницы резкий поворот направо. За углом я вижу двадцатиметровый коридор с гладкими каменными стенами, выкрашенными белой краской, а в самом конце – вход в просторное помещение.

Вдоль голых стен коридора не заметно ни дверей, ни альковов, ни даже теней – лишь прямой, ярко освещенный проход. Как будто я внутри ружейного ствола. Я с ужасом понимаю: если Виллнер, проходя по подвалу, посмотрит вдоль коридора, деться от его взгляда мне будет некуда. И все же на какое-то время его займут дела. Конечно, скрытность и терпение идут рука об руку, но каждая секунда промедления увеличивает шанс нарваться на возвращающегося Виллнера.

Я отбрасываю страх и вхожу в коридор. Чувствуя, как бешено колотится сердце, упрямо иду вперед. Последние пятнадцать метров, десять, пять… Стены сжимаются вокруг меня, но я беру себя в руки и приближаюсь к порогу в большую комнату.

Я почти заношу ногу внутрь, когда прямо перед мной возникает мощный профиль идущего куда-то Виллнера. Глаза у меня выкатываются на лоб, в горле застревает крик ужаса, и я резко отшатываюсь. Виллнер проходит так близко, что на меня падет его тень. Я вижу белок в уголке его левого глаза; стоит зрачку повернуться в мою сторону, и взору Виллнера предстанет неожиданная картина: насмерть перепуганный человек на фоне белой стены.