Безрассудная

Всю жизнь я считал, что Обычные больны и обрекают нас всех на гибель. Но эта ложь вполне соответствует характеру отца, его жажде власти и контроля. Не говоря уже о том, сколько Обычных жили среди нас десятилетиями, не оказывая никакого заметного воздействия на наши способности.

Это кажется такой очевидной ложью для того, кто не жил с этим всю жизнь.

Она прижимается ко мне, подтягивая ноги к груди. Вспышка красного цвета привлекает мое внимание, и я протягиваю руку, чтобы схватить ее за ногу. Она собирается протестовать, когда я поднимаю ее стопы и вижу, что штаны порваны, а под ними — рана от стрелы.

— Почему ты не сказала мне об этом? — говорю я спокойно.

Ее голос напряженный, как и ее тело.

— Потому что это всего лишь царапина.

— Она кровоточит.

— Нет, — она вздыхает. — Это все лишь царапина, которую я прекрасно игнорировала, пока ты не заговорил об этом.

Она отодвигается, и я вижу, как бледнеет ее лицо в тусклом свете, при взгляде на засохшую кровь. Я хватаю порванную юбку и отрываю от нее еще одну полоску ткани. Затем, осторожно закидываю ее ногу на свою и подворачиваю остатки ткани ее штанов.

Я чувствую, как ее глаза блуждают по моему лицу, пока я обматываю полоску юбки вокруг раны, туго затягивая ее.

— Вот так, — просто говорю я. — Тебе не обязательно на это смотреть.

Она выдавливает из себя легкую улыбку.

— Спасибо.

Уголки моих губ дергаются.

— Ты благодаришь меня уже в пятый раз. Похоже, произносить эти слова становится все легче.

— Что, — усмехается она, — ты теперь ведешь счет?

— Я бы и не стал, если бы это не было такой редкостью.

Она качает головой, пряча улыбку, когда смотрит на меня. Короткие волосы ей идут. Хотя я не уверен, что существует хоть что-то, что ей не идет. Но именно такой она мне и нравится — с растрепанными волосами и улыбкой на губах.

Ее нога все еще перекинута через мою, что заставляет ее сидеть боком. Я долго изучаю ее, прежде чем сказать:

— Это из-за Адины, не так ли?

Ее тело замирает при упоминании подруги.

— Что из-за Адины?

— Кровь, — мягко говорю я. — Раньше у тебя никогда не было проблем с ней…

— Это было до того, как она умерла, — прямо говорит она. — Когда ты в очередной раз оказываешься покрыт кровью тех, кого любишь — это делает тебя неспособным вынести ее вид, ощущение, запах. Наверное… Наверное, кровь Адины стала для меня последней каплей.

Я киваю, понимая ее по-своему. Мои глаза блуждают по ней, вбирая в себя силу, которую она не замечает. Ее проницательный взгляд скользит по моему лицу, хотя я сомневаюсь, что она видит такую же силу во мне. Грех — возможно. А в лучшем случае — преданность.

— Нам пора идти, да? — Ее голос обманчиво весел. — Мы не должны заставлять короля ждать дольше, чем нужно.

Я знаю этот тон. Она использует его каждый раз, когда заходит разговор о том, чтобы отвезти ее обратно в Илию.

Это мой долг. Отвезти ее в Илию — мой долг.

Она слезает с моих колен, чтобы сложить все в сумку. Цепь лязгает, когда она встает на ноги, и этот звук служит постоянным напоминанием о том, что именно я делаю с ней.

Я следую за ней, осторожно перекидывая лук на свое здоровое плечо. Взглянув на нее, я вижу, что она смотрит в пол, с широко раскрытыми от волнения глазами. Я прослеживаю за ее взглядом и вижу кинжал, лежащий рядом с тем, что осталось от ее когда-то длинной серебряной косы.

Такое чувство, будто она оставила часть себя на полу этой пещеры, еще одного призрака, вынужденного бродить по Святилищу душ. Я наклоняюсь, чтобы поднять ее кинжал, и чувствую, как серебряные прядки цепляются за мои пальцы. Как странно держать в руке оружие с такой богатой историей.

— Я никогда не получу его обратно, не так ли? — уныло спрашивает она.

Я начинаю двигаться к зияющему выходу в пещеру.

— Когда-нибудь. — обещаю я.

— Похорони его вместе со мной, ладно?

Ее слова заставляют меня замереть, и мне приходится собрать всю свою силу воли, чтобы не обращать на них внимания. Когда мы выходим наружу, светит полуденное солнце. Дорога достаточно каменистая, чтобы каждый шаг давил на плечо и ухудшал пульсирующую рану, вызывая страх перед каждым движением. Мы долго идем в блаженном молчании, пока она не прерывает его непринужденным:

— Тебе больно.

— Правда, маленький Экстрасенс?

Она выглядит недовольной, когда говорит:

— Скажем так, я довольно хорошо научилась читать язык твоего тела.

Я усмехаюсь, когда она возвращает мне мои же слова.

— Так вот как ты проделывала свой маленький фокус, не так ли? Ты научилась читать людей.

Она кивает.

— В этом вся суть. Если честно, это звучит намного проще, чем есть на самом деле. Требуются годы, чтобы мозг научился сопоставлять детали за считанные секунды.

— Верю, — вздыхаю я. — Ты была — и, полагаю, остаешься, — очень убедительной.

Я чувствую ее пристальный взгляд на своем лице.

— Значит, ты никогда… не сомневался в моих способностях?

Из моей груди вырывается слабый смешок.