Безрассудная

С моих пальцев стекает пот, который еще недавно покрывал челюсть мужчины, пока я с силой не размазала его кулаком. Кровь Слизи покрывает мои руки, обжигая ободранные костяшки, и я встряхиваю ладонями, пока мы обходим друг друга по кругу.

Толпа глумится, ее крики эхом разносятся по тесному подвалу. К проволочному кольцу, отделяющему нас от шумной публики, прижимаются лица, но я не успеваю сосредоточиться на них. Ставки сегодня особенно высоки, что подстегивает зрителей греметь решеткой и топать в такт раскатам грома, звучащим снаружи. На меньшее я и не рассчитывала, учитывая, насколько ожидаемым был этот поединок со Слизью после того, как я победила всех его противников за последние несколько ночей.

Внезапно он бросается вперед, и мне с трудом удается найти подходящие слова, чтобы описать его огромные размеры. Слизь, вероятно, самый крупный и изворотливый человек из всех, кого я когда-либо встречала, но в то же время и самый медлительный. Я уклоняюсь от его гигантского кулака, нацеленного мне в голову, а после едва успеваю увернуться от удара в живот. Ударив ногой в его обнаженный бок, я, кажется, причинила больше вреда себе, нежели ему, обладающему таким крепким телом.

Потная ладонь сжимает мою лодыжку, и он, рыча, тянет меня вперед. Слизь настолько же предсказуем, насколько огромен. Коленом той ноги, что еще стоит на земле, я бью его в пах. Он рычит, а окружающая нас толпа сочувственно охает.

Во время боя туго повязанный платок съезжает с моей головы, угрожая обнажить прядь чертовых серебристых волос. Я отступаю назад, задыхаясь и поправляя ткань на лице. Чудо, что после трех ночей мне удалось сохранить анонимность.

Возможно, именно острые ощущения заставляют меня возвращаться сюда снова и снова. Ну, и деньги.

Кулак врезается мне в ребра, выбивая из легких воздух. Я сгибаюсь от удара, пытаясь отдышаться; брызги слюны вылетают из рта и попадают на ткань, скрывающую мое лицо. Слизь подходит ко мне, ухмыляясь в ответ на ободряющие крики толпы.

Я морщусь от этих звуков. В конце концов, он любимец публики, не стоит принимать это близко к сердцу. Жаль, что толпа не может увидеть почти восемнадцатилетнюю девушку, которая надирает задницы мужчинам вдвое крупнее и старше ее самой. Хотя с другой стороны, внимание — это последнее, что мне нужно, и оттого бои становятся еще более опасными. Я должна оставаться безликим новичком, мимолетной загадкой, подпитывающей сплетни на улицах.

Но я не собираюсь отступать. Или проигрывать.

Нет, я зарабатываю на этих спаррингах больше, чем за месяц воровства в Илии. Даже если бы Ади продавала созданную своими руками одежду, мы никогда не смогли бы заработать достаточно, чтобы оплатить настоящую комнату и еду. При этой мысли меня пронзает боль, и дело вовсе не в полученных травмах. Мысль, ранящая меня прямо в сердце, которое разбилось и болит с того самого дня, как она умерла.

Ради тебя, Адина. Все ради тебя.

Слизь настойчиво обрушивает на меня град атак, от которых я едва успеваю уклониться. Он бьет меня в голову так, что из глаз летят искры. Замедляюсь. Я измучена и ….

Умираю от голода. Я бы сейчас сделала что угодно ради апельсина.

Я встряхиваю головой в попытке очистить помутившийся разум.

Сейчас — полная концентрация. Еда — позже.

Слизь изрядно меня измотал. Я стараюсь просчитать его действия. Пытаюсь воспользоваться своими экстрасенсорными способностями и найти лучший способ быстро с ним расправиться.

Отец был бы разочарован, узнав как много времени у меня сейчас уходит, чтобы прочитать его.

Он блокирует мою атаку, налетает на меня и прижимает к решетке клетки. Оторвавшаяся проволока гремит, и я едва различаю возгласы из толпы за решеткой.

— Прикончи его! Прикончи его! Прикончи его!

Верно. Я чуть не забыла, что я — он.

Мешковатая одежда и скрытое лицо помогают создавать видимость того, что я мужчина. Я бы даже немного расстроилась, если бы это не было тем, к чему я стремилась.

Сконцентрируйся.

Он прижимает меня к ржавой клетке и отводит назад огромную руку, чтобы нанести удар. Когда кулак приближается к моему лицу, я уклоняюсь в сторону, и наблюдаю, как он бьет по металлу в то место, где недавно была моя голова.

В бою он задействует только верхнюю часть тела.

Конечно же, он снова заносит свою руку, намереваясь нанести удар, но в этот раз надеясь достичь цели. Заметив это, я бью по внутренней стороне его колена так сильно, что дрожь отдает мне в ногу. Слизь опускается передо мной, сдерживая крик и держась за то, что выглядит, как вывихнутая коленная чашечка.