Безрассудная

― Ага, ― произносит она, быстро отводя взгляд. ― Цепь достаточно длинная?

― Сомневаюсь, ― слегка пожимаю плечами. ― Но я что-нибудь придумаю.

Она кивает и ставит грязный сапог мне на бедро. Ухватившись дрожащими руками за подоконник, она начинает подтягиваться. Я подставляю одну ладонь ей под бедро, а второй подталкиваю в поясницу.

― Держи руки при себе, Эйзер, ― доносится сверху ее хриплое шипение.

Я улыбаюсь.

― Я ― джентльмен, помнишь? Всего лишь помогаю тебе проникнуть в трактир.

― Как благородно.

Ей удается попасть в комнату, перебравшись через подоконник. Цепь натягивается, прежде чем мне удается перевести дух. Моя нога дергается вверх, вынуждая меня подпрыгнуть и неуклюже ухватиться за выступ. Втащить себя в комнату с натянутой цепью — задача не из легких, и мне удается забраться внутрь практически невредимым.

Я падаю на скрипучий пол, чувствуя пульсацию в лодыжке. Она кидает на меня самодовольный взгляд.

― Это ты называешь «я что-нибудь придумаю»? Выглядит довольно болезненно.

― Чертовски больно, ― я медленно сажусь, проводя рукой по растрепавшимся волосам. ― Спасибо за заботу.

Она улыбается и делает шаг в сторону ванной, пока цепь не тянет мою ногу в ее сторону.

― Мне обещана ванна, ― она хмурится, глядя на то, что я до сих пор не сдвинулся с места. ― Должна ли я протащить твою задницу через всю комнату?

― Разумеется, ― я одариваю ее улыбкой, ― можешь попробовать.

Свирепо глядя на меня, она сбрасывает на пол свой рюкзак, и распутывает платок на голове. Серебряные волосы выбиваются из-под ткани, ниспадая до талии. Мои глаза пробегают по всей их длине, прежде чем встретиться с ее пронзительным взглядом.

― Ненавижу тебя, ― просто говорит она.

Я моргаю, приходя в себя.

― Спасибо, что напомнила.

― Просто на случай, если что-то заставило тебя в этом усомниться.

Я наклоняю голову.

― Например то, что ты меня поцеловала?

― Вообще-то, ― она делает шаг вперед, обвиняюще указывая на меня пальцем, ― это ты поцеловал меня, ― пауза. ― В первый раз.

― Во второй раз это была уже ты, ― говорю я, медленно поднимаясь и за один шаг преодолевая расстояние между нами. ― И я думаю, что ненавидишь ты себя за то, что мечтаешь повторить.

Она возмущенно фыркает и отворачивается.

― С чего ты взял, что я хочу этого?

Я пожимаю плечами.

― Ты уже дважды сделала это. Так что, посмотри мне в глаза и скажи, что этого больше не повторится, ― она уже открывает рот, но я прерываю ее, дергая за цепь и притягивая ближе. ― Не топая ногой.

Ее рот резко закрывается. Я улыбаюсь, редко удается увидеть ее смятение.

― Я не буду этого делать, ― фыркает она, направляясь к ванной комнате. ― Я собираюсь помыться.

Я продолжаю улыбаться, пока она ведет меня к ветхой двери. Она разворачивается и тычет пальцем мне в грудь.

― Ты остаешься здесь, ― она приоткрывает дверь и оглядывает пространство. ― Цепи должно хватить, если сядешь под дверью.

― Какая удача, ― слева мгновенно прилетает слабый удар в живот. Она заходит в ванную, протаскивая цепочку под дверью.

― Садись, ― велит она, строго смотря на меня, и прикрывает дверь. Я повинуюсь и сажусь в перекошенный проем, упираясь спиной о косяк.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на звук падающей на пол мокрой одежды. Поскольку я джентльмен, то мысленно гуляю по лесным рощам, стараясь думать о чем угодно, кроме нее. Я отвлекаюсь, услышав бормотание.

― У тебя там все нормально?

― Помимо того, что я пытаюсь мыться с цепью на лодыжке?

Она продолжает ворчать, отвлекшись лишь на мгновение:

― Придется стирать эти штаны на себе, так как снять их в ближайшее время не представится возможным. Кажется, в моем мешке есть запасная рубашка…

Звук льющейся воды и скрежет труб заглушают ее слова. Должно быть, это единственный трактир в Доре, где есть проточная вода. Возможно, он действительно лучший.

Я слышу, как она опускается в ванну, и чувствую, как из-за этого смещается моя нога. Между нами воцаряется тишина, и только редкие всплески воды нарушают ее. Я прислоняю голову к дверному полотну, прислушиваясь к звукам.

― Я даже отсюда слышу, как стучат твои зубы.

― Ну, з-знаешь, вода не особо-то и т-теплая, ― выдавливает она.

Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его обдумать:

― Почему ради меня ты полезла в канализацию?

Я не вижу ее лица, но нетрудно представить на нем изумление.

― Я… я не могла позволить еще кому-то умереть по моей вине, ― с каждым словом, ее голос становится тише. ― На моих руках и так достаточно крови.

― На кончиках пальцев, возможно. Но не на руках, ― ровным голосом произношу я. ― Трех жизней вряд ли достаточно, чтобы запятнать твою душу.

Уж я то знаю.

― Так значит, ты нашел стражника в пустыне, ― медленно произносит она.

― Нашел. Но думаю, он это заслужил.

За дверью слышится всплеск воды.

― Я продолжаю повторять себе это. Однако, ставить свою жизнь превыше жизни другого, кажется мне неправильным, ― я слышу ее прерывистое дыхание. ― И все же, я это сделала.

― Мне знакомо это чувство, ― шепчу я.

Ее молчание длится несколько ударов сердца.

― Знаешь, я была тогда на крыше. Видела, как ты нашел убитого мною гвардейца.