Безрассудная

— Будь добр, свали, если тебя так это беспокоит.

Я слышу улыбку в его голосе.

— Ты вся дрожишь, с тех пор как приняла ванну.

— Говоришь так, будто тебя заботит мое благополучие, — цепь громко лязгает, когда я переворачиваюсь на бок и вглядываюсь в темноту.

— Нет, но меня заботит мое благополучие. И я бы предпочел, чтобы ты не мешала мне спать, дрожа всю ночь.

— Слова истинного джентльмена, — фыркаю я.

Мы замолкаем, и лишь стук моих зубов нарушает тишину вокруг. Он затихает рядом со мной, и кажется, будто бы он уже провалился в сон. Так продолжается до тех пор, пока матрас не прогибается за моей спиной, и я не оказываюсь, практически прижатой к нему.

— Какого черта ты…

Его грудь соприкасается с моей спиной.

Я делаю еще одну попытку.

— Какого черта…

— Тсс.

У меня отвисает челюсть.

— Я жду объяснения получше этого.

— Полегче, Грэй, — его рука касается моего бедра, вынуждая меня прижаться к нему. — Я не могу спать, когда из-за тебя трясется кровать, а ты не можешь спать, пока мерзнешь. Так будет лучше для нас обоих.

— Правда? — начинаю я. — Потому что я….

— Чума, — усмехается он мне в ухо. — Просто притворись. Мы притворяемся, что не ненавидим друг друга в такие моменты, помнишь?

Я открываю рот, желая возразить, но рука, которой он обвивает мою талию, заставляет меня умолкнуть.

— Все указывает на то, что мы полезны друг другу.

Я слегка напрягаюсь в его объятьях.

Полезны друг другу.

Фраза задевает меня сильнее, чем должна бы. Ненавижу себя за то, что меня злит ее звучание в его устах. Потому что полезность — это предел наших отношений. Самое большее, кем мы будем друг для друга.

— Ладно, — говорю я, раздраженная тем, что мой голос дрожит. — Притворимся.

С этими словами я позволяю себе раствориться в его тепле, когда он притягивает меня ближе.

Я запуталась в его руках и цепи, которая связывает нас вместе.

Прищурившись от тусклого солнечного света, проникающего в окно, я чувствую, как он окутывает мое лицо своим теплом. Его теплая рука лежит на моей щеке, пальцы касаются растрепанных волос. Я чувствую, как его глубокое дыхание касается моих прядей и согревает шею.

Ему удобно. Он доволен.

Он притворяется.

Эта мысль заставляет меня высвободиться из его объятий, начиная с руки, которая нежно обнимает меня за талию. Схватив его за запястье, я перекидываю руку через себя, не беспокоясь о нежности. Затем сажусь, высвобождая волосы из его пальцев.

Он шевелится, прежде чем приподняться на локтях. Одеяло сползает с его обнаженной груди, пока он смотрит на меня сонными глазами, наблюдая за тем, как я перебрасываю волосы через плечо.

— Ты пропустила часть.

Я поднимаю взгляд, услышав его хриплый голос.

— И тебе доброго утра, — я провожу рукой по шее в поисках забытой пряди, спадающей на спину. Он наблюдает за мной, пока я притворяюсь, что не чувствую, как его пристальный взгляд, блуждает по моему лицу.

— Что теперь? — рассеянно спрашиваю я. — Время тащить меня обратно в пустыню?

Перспектива вернуться в Илию кажется все такой же безрадостной, и мое сердце сжимается от внезапного воспоминания о моем эгоизме. Я была настолько увлечена Силовиком, держащим в руках мою судьбу, что даже не подумала о своих друзьях — Миксах, живущих в нищете. Я волнуюсь за Ленни, Лину, Финна и за других, кто был так добр, чтобы помочь мне. Поверить в меня.

Пожалуйста, будьте в порядке. Пожалуйста.

Если бы я только знала кому или чему молиться, то так бы и сделала.

— Не совсем, — кровать сдвигается, когда он встает на ноги, заставляя подняться и меня. Он проходит в ванную и, зайдя внутрь, достает из ванны свою влажную рубашку. Не уверена, почему я отворачиваюсь, когда он надевает ее через голову, но это действие кажется слишком интимным.

— Мы срежем путь через Дор, — говорит он. — А затем пересечем Святилище Душ.

Я горько усмехаюсь.

— Святилище Душ? Каменистая местность, населенная бандитами? — хмыкаю я. — Я предпочитаю Скорчи.

Его голос приглушен прикрытой дверью.

— Отец посылал меня туда множество раз. Все будет хорошо.

Я нервно сглатываю при напоминании о его изнурительных тренировках.

— Ну, а в прошлый раз, ты также был закован в цепи?

Он замолкает на несколько секунд.

— Я всегда… был в невыгодном положении, когда был там, — и снова тишина. — Так что, как я уже сказал, все будет хорошо.

Когда он выходит из ванной, в руках он держит одежду, которую планирует разбросать по полу, чтобы трактирщик обнаружил ее. Я замечаю знакомый оттенок оливкового и выхватываю жилет из его рук.

— Только не это, — резко говорю я. От моего тона его брови поднимаются в немом вопросе. — Адина сделала его для меня, — тихо поясняю я, смущенно прочищая горло. — Я… я дала ей обещание.

Он медленно кивает, явно колеблясь.

— Последнее Испытание. Я… я видел, как это произошло. Видел, как ты обнимала ее, — мускул на его щеке дрогнул. — Слышал твой крик.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как эмоции застилают мне глаза.

— Она взяла с меня обещание надеть это для нее, — провожу рукой по грубому краю. — И я планирую это сделать.