Безумие Божье. Путешествие по миру гонений

После нескольких фраз я услышал шум в стороне, мельком взглянул туда и увидел, как наш официант исчез в холле и, судя по звуку шагов, понесся чуть ли не сломя голову, а вскоре я услышал, что кто-то шел к нашему кабинету – спокойно и уверенно, но быстро.

Молитва продолжалась. Возносивший ее молился со страстью, но также было ясно, что до конца еще далеко. Внезапно шаги стихли. Я взглянул снова и увидел мужчину, явно из руководства, – вероятнее всего, то был владелец ресторана. Он стоял в дверях, наблюдал и прислушивался. Он был очень удивлен и встревожен. Но прежде чем мы приблизились к завершению молитвы, он закрыл двери в холл, оставив охранника. Двери оставались закрытыми весь вечер, за исключением тех моментов, когда входили и выходили официанты.

Следующие полчаса все яростно спорили, стоит ли верующим всегда молиться перед трапезой, будь то в частной обстановке или на людях. И тут я понял, что мне страшно: это движение стояло на грани раскола по вопросу освящения еды. В конце концов сотрапезники обратились ко мне и спросили: «Что думаете?»

Я спросил, могут ли власти устроить травлю из-за молитвы в ресторане, где есть иная публика, и станет ли подобная травля гонениями ради Иисуса (из-за того, кем является Иисус) или ее учинят просто потому, что кто-то нарушил покой в общественном месте. Мои сотрапезники долго спорили на китайском, но наконец, как мне показалось, примирились: дискуссия становилась все менее и менее горячей – видимо, все же пришли к согласию.

К сожалению, мне так и не сказали, к какому выводу они пришли!

После ужина настал мой черед сказать несколько слов, вот я и сказал – и о себе, и о своих духовных странствиях.

Как всегда, стремясь задать ориентиры и заложить основу для бесед, я подвел итог своей жизни в Сомали, кратко рассказал о недовольстве, которое пытался преодолеть, и о вопросах, над которыми бился. Я объяснил, почему мой «сомалийский» опыт привел меня в дальнейшие страны и почему я захотел встретиться с присутствующими здесь людьми. Я искал мудрости, способной поддержать верующих из самых разных стран во времена гонений, и, желая показать, чему учился в паломничестве, поделился небольшой выборкой историй.

Затем я дал каждому пару минут – выразить главное в их истории, – и предложил им спрашивать обо всем, о чем хотят.

У нас состоялась очень живая и полезная беседа, а некоторые темы были особенно интересны.

Из их рассказов мне показалось, что почти все здесь отсидели за веру как минимум года три. Я видел то же самое в первых двух китайских городах. Поразительно, но никто из них не казался как-то по-особенному удрученным. А верующие, которые еще не побывали за решеткой, не испытывали страха перед тюрьмой.

Нет, они не искали гонений, но спокойно принимали опасность и риск. Их спокойствие было не столько из разряда «если доведется», сколько из разряда «когда доведется». И так мыслили многие. Мне вспомнился старый русский пастор: здесь тоже все выглядело так, будто «гонения похожи на солнце, встающее на востоке».

Каждый верующий китаец, которого я встретил, либо сам сидел за веру, либо знал кого-то, кто сидел. Эти люди знали о духовных братьях и сестрах, которым гонения даровали зрелую веру и духовные корни и позволили осознать более высокую цену братства с другими верующими. И их связь с Господом тоже стала теснее. Один из глав домашней церкви даже спросил меня: «Знаете, что для нас тюрьма? Это как получить богословское образование. В Китае тюрьма – как у вас семинария».

Какое же у меня было в тот момент озарение! И оно объяснило многое в мудрости пастора Чанга. Он закончил с отличием три такие «семинарии»!

И я уже не мог не думать о своем обучении – и о том, как оно соотносится с тем, что я слышу.

* * *

В тот вечер мы говорили и о другом. Я задал один вопрос – крайне действенный триггер для споров: «Если бы я спросил у неверующих, что живут вблизи от ваших домашних церквей, о том, кто вы, что бы они ответили?»

Все заговорили наперебой, но я запомнил такой ответ: «Те, кто воскрешает мертвых!»

Я невольно выпалил: «Что?»

Несколько человек, особенно старики, улыбнулись и закивали.

Я был поражен.

И будто подтверждая, они начали вспоминать истории из жизни их церквей. Истории об исцелениях, о чудесных ответах на молитвы, о сверхъестественных событиях, – те истории, какие можно объяснить лишь действием Бога. Для них все эти чудеса были вехами на пути веры. И эти истории влекли неверующих к Царствию Христа.

А мне они напомнили о том, кем на самом деле является Бог, и помогли мне связать воедино еще кое-какие факты. Здесь, в Китае, я обрел еще одно доказательство догадки, возникшей у меня в странах бывшего Советского Союза. И сейчас она прямо на глазах становилась уверенностью.

Мне казалось, Бог сегодня являет Свою силу в таких местах, как Россия и Китай, и использует здесь те же самые чудесные и сверхъестественные средства, что и в новозаветной Церкви I века.

Этому меня научили гонимые верующие. И я осознал, что мне еще учиться и учиться. Тогда я и представить не мог, как далеко должен буду пройти.