Безумная тоска

После этих слов он опустил глаза, взял ее за руку, крепко стиснул, словно это касалось обоих, и оба горевали, как бывает, когда теряешь кого-то из родных или после тяжелой непродолжительной болезни умирает кто-то из друзей. Она не могла поверить, что даже в такой момент в нем было столько фальши, и как же он верил собственной фальшивости. Вдруг она ясно и четко увидела, что его ждет успех и впереди у него счастливая жизнь. А что будет с ней? Как ей жить в мире, где преуспевают такие вот мудаки? Она предполагала, что так было всегда.

Она отняла руку.

– Дай-ка еще сигарету.

Они еще немного прошлись, а потом она сказала, что надо ловить такси и ехать домой.

Анна подумала, что таксист похож на помесь Фрэнка Заппы и швейцара в «Роде»[71] – даже если ты никогда не видел швейцара из «Роды», сразу бы узнал его. Тот завязал разговор сразу после того, как они сообщили ему, куда отвезти каждого из них, сперва его, потом ее, на два квартала ближе к центру. Любитель потрепаться. Потом он просунул жирнющий косяк в окошко пуленепробиваемого разделительного стекла:

– Дурью балуетесь, ребята?

– Еще как, – ответила Анна. – В смысле, не откажусь. За него не скажу, он за Рейгана будет голосовать.

– Да ну на хуй? – вскинулся водитель. Повернулся – не посмотрел в зеркало, а повернулся назад всем корпусом – рассмотрел Эвана и только потом отвернулся.

– Будешь за этого уебка голосовать?

– Я еще не знаю, за кого точно буду голосовать, – отозвался Эван. – Может, за Андерсона.

– А, ну то есть за Каспера, за это ебаное дружелюбное привидение? Ну, раз он тебя так возбуждает.

Он прикурил, затянулся и передал косяк назад, Анна взяла его. Сделала короткую затяжку, на пробу, затем длинную, задержав дым в легких. Передала Эвану.

Водитель выдохнул, и весь дым затянуло в окно Анны. Эван вернул ему косяк, слегка покашливая.

– А ведь этот пидор выиграет, – протянул таксист. Они ехали через Сентрал-парк, проскакивая на зеленый и красный, и вокруг не было ни единой машины. Анна подумала, что если их остановят, то загребут всех. А значит, будущая карьера Эвана пойдет под откос.

– Люди тупые, поэтому будут за него голосовать, – продолжал водитель. – Думают, он всех богатыми сделает. В смысле, всех белых.

Он размахивал косяком, как коп дубинкой. Анна перегнулась через Эвана, притихшего и помрачневшего, и сунулась в окошко. Улыбнулась водителю и аккуратно взяла косяк.

– Хорошая трава, – заметила она.

– Ага. Взял у одного чувака, он индеец. Не помню, что за племя, кажется, апачи или еще какая хуйня. Чувак что надо. Трава у него высший сорт. Есть у него синсемилья, совсем как маленький вегетарианский кебаб. Хочется взять и съесть.

– Клево, – сказала Анна. Затянулась опять и подумала, с чего вдруг сказала «клево» таким тоном, будто ей семнадцать и живет она в Санта-Крус. Неожиданно к ней вернулась способность общаться, как укурки из универа: еще одна социальная маска в копилку репертуара. Она залезла на Эвана, чтобы было удобнее смотреть в окошко, постепенно устроившись у него на коленях, и это было приятно, что разозлило ее. Он положил руку на ее бедро, чтобы она не свалилась, медленно переместил ее выше. Она слегка раздвинула ноги: действовала травка, ей так хотелось из-за тяжести и тепла его руки, ей было любопытно, что он будет делать дальше, еще час назад он был ей небезразличен, но теперь вполне можно было его трахнуть. Она снова взяла у таксиста косяк, рука Эвана скользнула ей между бедер. Она сделала вторую затяжку, повернулась, наклонилась к нему и медленно выдохнула дым ему в рот. Его губы неохотно раскрылись, она смотрела на его щеку, гладко выбритую, как всегда было и как всегда будет, мир без конца, аминь. Только подумать. До самого конца его стопроцентно предсказуемой жизни. Она хотела что-нибудь с ним сделать, но не знала что. Остатки дыма она выдохнула ему в глаза.

– А-а-а, жжет!

– Так тебе и надо.

Когда накуриваешься, проблема в том, что возникает столько мыслей. Почему она вообще влюбилась в этого ребенка? Он определенно был красив. Амбициозен. Неплох в постели, атлетичен и вынослив, пусть и не слишком нежен. А потом взял и разревелся. Вот этим, собственно, все и кончилось: в плане интеллекта он ей не ровня, и сегодня ночью, как никогда раньше, она ясно видела это – а накурившись, еще отчетливее – трусость станет фундаментом его будущей жизни. И эти отношения не могли быть долгими, даже если бы и продолжались дольше, и все ее фантазии снова иссохли, завяли, их снова можно было сложить и запихнуть подальше, в кучу неудачных романов и постыдных надежд, которую она копила в качестве приданого. Да, и еще – его рука остановилась, так и не достигнув цели. Ну что за мудень.

Она посмотрела прямо ему в глаза.

– Боишься меня?

– Нет. – Он неловко улыбнулся ей: стандартный ответ из набора межличностных взаимодействий.

– Ну-ну.

Она задрала юбку, толкнув его руку туда, где все было мокрым. Так-то – теперь должен сам догадаться.