Безумные идеи. Как не упустить кажущиеся бредовыми идеи, способные выигрывать войны, искоренять болезни и менять целые отрасли

Поддавшись уговорам одного из учеников, Коперник в конце концов опубликовал свое сочинение 30 лет спустя – в 1543 году, уже находясь на смертном одре. Как он и опасался, лишь немногие восприняли его идеи всерьез. Большинство ученых нашли повод посмеяться над недостатками работы и отвергли ее в целом. В 1589 году самый известный итальянский астроном Джованни Маджини писал об идеях Коперника: «Его гипотезы были отвергнуты почти всеми как абсурдные». Один из историков спустя 50 лет после смерти Коперника насчитал всего пять ученых во всей Европе, которые верили в то, что центральное место во Вселенной занимает Солнце.

Одним из этой пятерки был преподаватель Тюбингенского университета в Германии Михаэль Мёстлин, чьи лекции о движении планет произвели впечатление на 17-летнего студента Иоганна Кеплера. Вот как Кеплер описывает сам себя в дневнике:

Он вполне походит на обыкновенную дворнягу. Телом подвижен, сухощав, хорошо сложен. Ест он то же, что любят собаки: ему доставляет удовольствие обгладывать кости и грызть хлебные корки…

Он нетерпелив в обращении и тех, кто имеет обыкновение частенько заглядывать к нему в дом, встречает как собака. Если кому-нибудь случается вызвать у него хотя бы малейшее недовольство, он рычит и приходит в ярость… За это многие его ненавидят и стараются избегать, но старшие ценят его.

Кеплер вырос на идеях Коперника и был в восторге от них. Он осознавал, что в этой теории немало белых пятен, и понимал, что она так же сложна, как и древнегреческая система с ее десятками циклов и эпициклов, необходимых для объяснения орбит, а точности и практической пользы в ней ничуть не больше, чем в широко распространенной системе с Землей в центре.

Но Кеплера покорила элегантность самой идеи, так как ему не чужды были некоторый романтизм и мистика. Солнце, расположенное в центре Вселенной, позволяло естественным образом объяснить, почему Меркурий и Венера всегда занимают на небе место неподалеку от него. Из этой системы естественным образом вытекало, что ближние к Солнцу планеты делают полный оборот быстрее, а дальние – медленнее.

Двадцатичетырехлетний Кеплер опубликовал книгу, заполненную изображениями гигантских пирамид и кубов в небе, в которые вписывались орбиты планет. В предисловии с большим пафосом было написано: «Я впервые выношу этот предмет на людской суд… Мы видим, как Бог, подобно зодчему, подходит к сотворению мира!» Но все его идеи оказались неправильными. Позднее Кеплер сам опроверг многие из них. Тем не менее работа свидетельствует о блестящих математических способностях Кеплера. Он отослал свою книгу ведущему европейскому астроному Тихо Браге, который немедленно принял Кеплера на работу в качестве своего ассистента. У Тихо была собственная теория планетарного движения, и ему хотелось, чтобы молодой Кеплер помог ее доказать.

Тихо поручил Кеплеру проанализировать движение Марса. Кеплер начал вычисления на основе предположения, что движение совершается по окружности как идеальной фигуре, единственно достойной небесных светил. Все прежние наблюдатели за орбитами планет – начиная от вавилонян и греков и заканчивая арабами и европейцами, в том числе Коперником и самим Тихо, – шли тем же путем. Однако, несмотря на самый тщательный анализ, проводившийся на протяжении пяти лет, Кеплер так и не смог устранить небольшого расхождения между своими расчетами и действительным положением Марса на небе. Эта ошибка составляла восемь угловых минут, то есть менее одной двадцатой процента. Какие бы циклы, эпициклы, экванты и эксцентрики он ни подставлял в свои расчеты (все математические трюки, использовавшиеся до него греческими, исламскими и европейскими астрономами), устранить это крошечное расхождение никак не удавалось. Поэтому Кеплер решил отказаться от того, «что существует только в уме и чего не желает признавать природа», – от предположения о круговом движении.

Это имело далеко идущие последствия. В своей «Новой астрономии» (1609) Кеплер заявил: «Ввиду того что эти восемь минут невозможно было игнорировать, они стали причиной реформации всей астрономии».

В медицине и биологии огромное разнообразие объектов изучения и широчайший диапазон образцов их поведения оставляет слишком мало места для общих законов. Не существует какой-то универсальной теории почек или кошек. Но планеты движутся по одним и тем же орбитам год за годом на протяжении тысяч лет. Здесь есть возможность вывести универсальную истину и тщательно ее проверить.