Безумные идеи. Как не упустить кажущиеся бредовыми идеи, способные выигрывать войны, искоренять болезни и менять целые отрасли

Идеи Кеплера, претендующие на универсальную истину, поражали своей радикальностью. Идея об эллиптической орбите (да и об орбите вообще); идея об исходящей от Солнца силе, которая приводит планеты в движение; идея о законах природы, управляющих этим движением; идея о том, что мы способны постичь эти законы на основе тщательных измерений – все это были совершенно новые представления. Кеплер рвал связи с прошлым куда сильнее, чем Ньютон, который (в большинстве случаев) лишь объединял уже известные принципы с целью объяснения орбит Кеплера. По духу Кеплер был ближе к Эйнштейну, который спустя три века так же радикально порвал с прошлым. Эйнштейн первым отказался от устаревшей идеи эфира как первоосновы Вселенной. В своей специальной теории относительности он заявил, что законы физики одинаковы при любых условиях. Он отверг идею Ньютона о том, что гравитация представляет собой силу, действующую на расстоянии, и что планета может быть источником таинственной силы, притягивающей удаленные объекты (его общая теория относительности объяснила это явление тем, что материя искривляет пространство вокруг себя).

Родственные души: Альберт Эйнштейн и Иоганн Кеплер

Эйнштейн видел в Кеплере род-ственную душу, которая сумела преодолеть религиозную травлю, бедность, личные трагедии, неверие публики и наследие мистического мышления. Он писал: «Дело всей его жизни было, по-видимому, тем единственным делом, в котором ему удалось в значительной мере освободиться от интеллектуальных традиций, в обстановке которых он был рожден».

В отличие от Кеплера, Эйнштейн пользовался поддержкой мощного и хорошо организованного научного сообщества. Как уже было сказано, затмение 1919 года подтвердило теорию гравитации Эйнштейна спустя четыре года после публикации. Что же касается подтверждения идей Кеплера, это происходило не столь быстро. Прошло несколько десятилетий после опубликования Кеплером работы «Война на Марсе» (War on Mars), прежде чем астрономы, астрологи и навигаторы в конце концов признали, что его система работает лучше, чем любая геоцентрическая. Наряду с открытием Галилеем спутников Юпитера, экспериментами Уильяма Гильберта с магнитами, рассуждениями Роберта Гука о всемирном тяготении и, наконец, объединяющими законами Ньютона радикальные идеи Кеплера стали кульминацией не просто новой астрономии, но и нового образа мышления. В его понимании истина подтверждалась результатами экспериментов, а не суждениями научных авторитетов.

Подъем и взрывное распространение научного метода в Западной Европе XVII века после смерти Кеплера, а также последовавшая за ним промышленная революция стали причиной перемен, которых человеческая история еще не видела.

На протяжении 10 тысяч лет продолжительность жизни практически не менялась. В промежутке между 1800 и 2000 годами она удвоилась. С 1 года нашей эры до 1800 года население Земли росло менее чем на 0,1 процента в год. В середине ХХ века прирост происходил уже в 20 раз быстрее. В течение двух тысяч лет среднегодовой доход на душу населения в мире был почти неизменным и составлял от 450 до 650 долларов (в ценах 1990 года). После 1800 года он вырос на тысячу процентов.

Крошечные национальные государства Западной Европы, особенно Англия, придали безумным идеям доминирующее значение, и это стало главной причиной того, что сегодня международным языком бизнеса стал английский, а не китайский, арабский или хинди.

Три условия процветания безумных идей

Мы снова возвращаемся к вопросу Нидэма: почему именно Западная Европа?

Давайте для начала разделим два вопроса, которые часто неправомерно увязывают друг с другом. Вопрос о том, почему на протяжении двух последних веков одни экономики росли, а другие приходили в упадок, часто путают с вопросом Нидэма. Вопрос Нидэма касался возникновения первичных идей, а различия в экономическом развитии являются следствием того, почему одни страны восприняли эти научные и технические идеи быстрее, чем другие.

К примеру, экономика Гаити на протяжении значительной части ХХ века переживала спад. За тот же период ВВП Доминиканской Республики вырос в пять раз. Но оба государства расположены на двух половинах одного и того же острова. История обычно не оперирует понятиями доказательств, но некоторые моменты нетрудно опровергнуть. Естественный эксперимент Гаити и Доминиканской Республики позволяет оставить в стороне различия в расе, культуре, климате и географии, которые на протяжении трех последних веков служат стандартными объяснениями. Здесь в качестве объяснений намного более уместны различия политических и экономических институтов.