Безумные идеи. Как не упустить кажущиеся бредовыми идеи, способные выигрывать войны, искоренять болезни и менять целые отрасли

Национальный научный фонд и Национальные институты здравоохранения – это гражданские организации. В военной среде так и не было создано ничего подобного УНИР Буша, даже когда началась эскалация холодной войны. В 1949 году СССР взорвал свою первую атомную бомбу. В 1950 году в Корее холодная война превратилась в горячую. В 1952 году Эйзенхауэр построил свою предвыборную кампанию на советской угрозе и своих военных заслугах («Если вы выберете меня, я пошлю войска в Корею») и одержал победу. Двумя годами позже, в ноябре 1955 года, в СССР был произведен взрыв первой водородной бомбы. Она была в сто раз мощнее бомбы, примененной в Хиросиме (а в 1960 году взорвали бомбу, которая была в три тысячи раз мощнее, чем в Хиросиме). Одна такая водородная бомба могла бы смести все Восточное побережье США.

Эйзенхауэр и его военные советники решили, что на демонстрацию силы Советским Союзом надо ответить демонстрацией еще большей силы и пополнить арсенал вооружений США. Больше, быстрее, мощнее. Все это были франшизные проекты. Уроки Вэнивара Буша и его национального департамента безумных идей ушли в прошлое.

А затем, в октябре 1957 года, Советы запустили на орбиту алюминиевый шар диаметром 56 см, который был отполирован для лучшей видимости с Земли. Любой человек, имевший бинокль, мог взглянуть на небо и увидеть спутник, пролетавший над Соединенными Штатами. А при наличии любительского радиоприемника он мог и услышать его сигналы, будоражащие нервы.

В течение нескольких первых дней после запуска спутника Эйзенхауэр не проявлял никакой реакции, понимая, что это всего лишь шоу. Он знал, что американские ракеты могли бы послать спутник на орбиту и раньше, но у него не было интереса к дорогостоящим трюкам. Однако оппоненты Эйзенхауэра разглядели в этом упущенную возможность. Сенатор Линдон Джонсон заявил, что «Советы будут сбрасывать на нас бомбы из космоса, как дети бросают камни с моста на проезжающие внизу автомобили». Другой сенатор предостерегал: «На кону наше существование – ни больше ни меньше». СМИ нащупали горячую тему. New York Times объявила о триумфе коммунизма. Ей вторила Newsday: «Россия выигрывает космическую гонку». Washington Post заявила, что, в соответствии с секретным докладом, «Соединенные Штаты испытывают самую большую угрозу в своей истории». Отец водородной бомбы Эдвард Теллер в телевизионном интервью высказал мысль о том, что запуск спутника стал для США еще большей катастрофой, чем Пёрл-Харбор.

Запуск спутника, октябрь 1957 г.

В том году министр обороны в администрации Эйзенхауэра объявил о своей отставке. Его преемник Нил Макэлрой, принявший присягу всего через пять дней после запуска спутника, вызвал необыкновенный ажиотаж в прессе. Как и Вэнивар Буш, Макэлрой пришел со стороны. Но, в отличие от Буша, у него не было ни технического, ни военного опыта. Он начал свою карьеру, ходя по домам и продавая мыло от Procter & Gamble. Кстати, это именно ему пришла в голову идея телесериалов для домохозяек в дневное время, с помощью которых P&G осуществляла доставку своей рекламы прямо на дом. «Мыльные оперы позволяют продавать много мыла, – объяснял он, – а проблемами совершенствования литературного стиля пусть занимается школа». Его безумная идея принесла P&G миллиарды долларов. Макэлрой был также отцом брендового менеджмента, идея которого заключалась в продвижении не отдельных товаров, а брендов в целом. Молодые и способные менеджеры занимались этим делом как особым видом бизнеса. Вскоре Макэлрою представилась возможность применить данную идею в совершенно ином контексте.

Эйзенхауэр и Макэлрой понимали, с каким сопротивлением могут столкнуться радикальные идеи внутри крупных организаций. Макэлрою самому пришлось преодолевать сопротивление, которое вызвала его сумасшедшая идея с мыльными операми. Президент за время своей долгой военной карьеры неоднократно собственными глазами видел, как межведомственное соперничество замедляло прогресс, и выступал против этого как публично, так и в частных беседах. Именно поэтому Эйзенхауэр выбрал Макэлроя. Он хотел, чтобы на посту министра обороны оказался человек, который не был связан ни с армией, ни с федеральным правительством, а потому не испытывал робости при попытке встряхнуть систему. Шумиха вокруг спутника как раз создала для этого нужную обстановку.

Двадцатого ноября 1957 года, спустя месяц после запуска спутника, Макэлрой предложил создать новую организацию, которая будет подчиняться непосредственно ему и в задачу которой будет входить поддержка перспективных научных идей. Другими словами, он создавал структуру по разработке неопробованных технологий, которые военные отказывались финансировать.