Безумный лес

Меня никогда не пугали ни ссоры, ни грязные ругательства. К ним я привык с детства — это было обычным дедом в той среде, где я жил. Но мне не улыбалось, послушавшись однорукого, оказаться в осином гнезде. Деспа начала задирать меня с первой встречи и, по-видимому, не собиралась сдерживаться и дальше.

Было уже совсем поздно, когда ссора прекратилась. Деспа снова хлопнула дверью. Я увидел ее на дворе. Она удалялась от дома и вскоре скрылась за густой листвой кривых деревьев. Однорукий тоже не показывался. Наконец он вернулся. Навеселе. Его глаза блестели.

— Ты выпил?

— Всего пол-литра.

— Вина?

— Сливовой цуйки. Если хочешь, могу угостить и тебя. У нас в доме всегда есть бочонок.

— Не стоит. Я не люблю цуйку.

— Жаль! Выпивка придает жизни вкус. Кружит голову. За чаркой забываешь о несчастьях. Да, да. Когда пьешь, забываешь о несчастьях.

— Возможно. Но мне это не нравится…

— Ну что ж, придется мне, видно, пристрастить тебя к этому делу.

Некоторое время он кружил по комнате. Потом ушел. Я сел на край нар, обхватив голову руками. Вот так попал! Вот влип, так влип. Спустя некоторое время Филипаке вернулся и уселся рядом.

— Послушай, я говорил о тебе с моей матерью.

— Что же ты мог сказать обо мне своей матери?

— Много чего.

— А что именно?

— Тебе ведь, кажется, негде ночевать.

— Да, негде. Но я поищу и найду. Город велик.

— Вот я и решил спросить, не хочешь ли ты, пока идут экзамены, ночевать и питаться у нас? Можешь остаться и дольше, если пожелаешь.

Я подумал о смуглолицей девчонке. Стоило дать себе труд и узнать ее получше. Далеко не каждый день случается встречать существо, столь непохожее на окружающих и столь чудно́е. Я поспешил ответить:

— Если сойдемся в цене — я согласен.

— О какой цене ты болтаешь? Мы хоть и не богаты, но живем — не тужим, и в деньгах не шибко нуждаемся. Да если б и нуждались, на твои бы все равно не позарились.

«Ну вот, — подумал я, — Филипаке тоже принимает меня за нищего». Мной овладел гнев. Еще немного, и я бы не сдержался. По старой пословице, коза, даже если больна чесоткой, все равно держит хвост морковкой. С кем только я себя не сравнивал. Иногда даже с чесоточной козой. Вот и теперь ни с того ни с сего мне вдруг пришло в голову, что госпожа Арэпаш меня пожалела. Ничто не задевало мое самолюбие больнее, чем жалость, от кого бы она ни исходила. Первой моей мыслью было встать и уйти, но я заставил себя остаться и только раздраженно спросил:

— Как же это? Остаться у вас и есть ваш хлеб из милости?

Однорукий воззрился на меня, пораженный. И высказался без обиняков:

— Э-э-э, дружище! А ты, оказывается, обидчивый на свет родился! Мне такое даже и в голову не приходило! Пойми же, дурья башка, ни о какой милостыне и речи не идет. Мамаша предоставляет тебе и дом и стол, а ты, умник, будешь за это давать уроки ее дочери.

Меня словно кипятком ошпарили. Я обмяк. Стало неловко за свои подозрения. В горле пересохло. Я спросил:

— А что, Деспа будет сдавать какой-нибудь экзамен?

— Хоть моя сестренка уже взрослая, мамаша решила и ее записать осенью в гимназию. Школа-то под носом. Лишняя выгода не повредит. Подумай сам. Дом у нас есть. На еду хватает. Одеты и обуты. Ну, а за книги да за учение плата не бог весть какая. Что до тебя, дорогой, то там, где еды достает на такую ораву, хватит и еще на одного. А там, где спят пятеро, найдется место и для шестого.

Он икнул. Почесал в затылке здоровой рукой и добавил:

— Однако тут есть и своя ложка дегтя; я должен с самого начала предупредить, что тебе солоно придется. И даже очень. Сестрица моя, как ты уже имел удовольствие заметить, очень капризна и взбалмошна. К тому же немного не в своем уме. Такой уж возраст! Молоко на губах не обсохло, а уж заглядывается на всяких босяков.

— А ученье? Как у нее с ученьем?

— От ученья бежит, как черт от ладана.

— Как же я с ней справлюсь?

— А почему бы тебе не справиться? Парень ты с головой. А терпения и старания, я надеюсь, у тебя хватит. Как говорится:

Много времени проходит,
Пока уксус перебродит.

— Уксус!.. Уксус уксусом, а человек человеком.

— Как бы не так! На свете немало людей еще позлее, чем уксус. Моя сестра, если ты сумеешь найти к ней подход, расположить к себе и приручить, непременно полюбит учение, а уж тогда все пойдет как по маслу. Представь себе, что ты вроде как конюх и тебе велят приучить к упряжи и к седлу норовистую кобылку. Что бы ты стал делать? Неужели бы отступился и сбежал?

Быстро взвесив все «за» и «против», я переменил решение. По всей видимости, неожиданное предложение однорукого — дело стоящее. Быть репетитором Деспы! Изо дня в день жить рядом с нею! Изучить ее привычки и характер! Не пожалеть усилий, чтобы переломить ее! Вывести на широкую дорогу. Зажечь в душе девушки желание учиться!..

Я напыжился, как индюк, и возомнил о себе настолько, что всерьез подумал — уж не дремлет ли во мне, кроме таланта писателя, еще и талант педагога?

— Я принимаю твое предложение, Филипаке. С радостью.