Безвидный свет. Введение в изучение восточносирийской христианской мистической традиции

Вероятно, именно во имя этой традиции Иосиф Хаззайя восстает против переводчика Дионисия – несомненно, имея в виду 7-ю главу трактата О небесной иерархии, – в следующем отрывке из Книги вопросов и ответов: «Некоторые говорят, что первыми принимают ведение Серафимы, но это далеко от истины. Утверждая это, они основываются на написанном в книге блаженного Дионисия, а именно – что Серафимы предваряют в ведении Херувимов, тогда как это было внесено в его книгу не самим блаженным, а тем, кто перевел его книгу с греческого на сирийский, следуя в этом помышлению видения, которое видел в Храме блаженный Исаия – тот, который сказал: “Я видел Господа воинств, сидящего на престоле превознесенном, и края риз Его наполняли Храм; Серафимы стояли выше Него”. […] Но тот, кто перевел книгу блаженного Дионисия, сообразовываясь с этим видением, нет у него помышения о близости к оной Шехине славной Сущности, по сказанному блаженным Давидом: “Он воссел на Херувимов и полетел” и “Сидящий на Херувимах, явись!”. Помышление о Херувимах указывает на большую близость, нежели [речение] “выше Него” и [речение] “предстояли перед Ним”; потому что, престол, на котором восседает царь, гораздо ближе к нему, чем тот, кто стоит перед ним»²⁹¹.

Даже если Иосиф критикует – в данном случае напрасно – сирийский перевод Дионисия, использовавшийся повсеместно в его окружении, кажется, что он, как, очевидно, и Исаак, воспринял от Ареопагита состав его ангельской иерархии в целом. В самом деле, разница, о которой мы сейчас упомянули, относится только к месту Херувимов и Серафимов, тогда как в остальном ангельская иерархия, о которой Иосиф говорит в Мемре 2 из Вопросов и ответов²⁹², точно такая же, как у Дионисия, который, по-видимому, был первым, кто представил ее подобным образом²⁹³.

У Иоанна Дальятского не встречается деталей относительно иерархии ангельских чинов.

Завершить рассказ об ангелологии восточносирийских мистиков и о влиянии в этой области Дионисия нельзя без упоминания еще двух аспектов, в отношении которых наши авторы также могли зависеть от Ареопагита.

В первую очередь это понятия кругового движения, в котором небесные сущности, «стоящие непосредственно около Бога», следуют «просто и непрестанно окружая хороводом вечное Его ведение»²⁹⁴. Это понятие мы находим у Симеона д-Тайбуте на страницах, которые он посвящает Дионисию: «[Другой род созерцания] простирается и возвышается, как некий прекрасный цветок, в той мере, в какой ему это позволено, к возвышенному сиянию сокровенного божества, по всем тем кругам, о которых мы сказали»²⁹⁵. Его также можно встретить у Иосифа Хаззайи, но употребление им этого понятия сближает его больше с Евагрием, чем с Дионисием. Действительно, круговое движение он приписывает только созерцаниям, стоящим ниже созерцания Святой Троицы: «Их [ангелов] видение движется кругообразно по всем созерцаниям, кроме [созерцания Святой] Троицы, Которая содержит их внутри Себя»²⁹⁶, – что можно сравнить со следующим высказыванием Евагрия: «Три жертвенника ведения, два с кругами и один без границ»²⁹⁷. В другом месте Иосиф приписывает то же самое круговое движение человеческому уму: «Круговращение ума по созерцаниях есть признак исцеления всех движений, чувств и частей души»²⁹⁸; здесь тоже речь идет о круговом движении (связанном с восхождением вверх²⁹⁹), которое происходит на «душевном» уровне, а не на уровне созерцания Святой Троицы.

Другой аспект – это образ умопостигаемого дождя, о котором говорится в главе 15 трактата О небесной иерархии и который ангелы, подобно облакам, проливают на низшие их умы: «Также богословие изображает их [ангелов] в виде облака (νεφέλης)³⁰⁰, обозначая этим, что священные умы, премирно исполненные сокровенного света, необнаружимо (ἁνεκπόμπευτος) восприемлют³⁰¹, посредством первого явления, светоявление и передают его в изобилии, во втором явлении, вторичным [чинам] и соразмерно [с ними] […], что им присуща растящая и совершенствующая сила, порождающая умопостигаемый дождь, который, благодаря своим щедрым ливням, побуждает приемлющее его чрево к родам, дающим жизнь»³⁰².

Иоанн Дальятский, по-видимому, вдохновлялся этим текстом, когда писал³⁰³: «Как облака забирают [воду] из морей и орошают ею землю, так что [на ней] вырастают плоды, и утучняются, и украшаются, так и умопостигаемые природы черпают [воду] из моря милосердия Иисуса, Господа нашего, и изливают [ее] в души святых, и взращивают их в ведении вплоть до [достижения ими] совершенства»³⁰⁴.