БЕЗЫМЯННЫЙ ЗВЕРЬ

Энки, забывшись в полудреме, открыл глаза. Над ним, чуть слышно трепеща листами, распростерлась черно-зеленая крона Древа жизни. В густой зелени, в листвяных прорехах светились рубиновым янтарем округлые бока плодов.

Красно-желтый налив их был почти прозрачен. Сквозь кожицу смутными ядрами просвечивали семена.

Неоценимый дар Создателя планете Мардук – споры из космоса – пророс там единственным неведомым кустом в провально-лабиринтной глубине царского грота. Через десяток лет, едва прикрытый чахлою листвою, он вдруг покрылся багряными кругляшками плодов, величиной с человечье око.

Раб из царской прислуги, сжевавший сорванный тайком фрукт, зачах и умер через два часа.

Стоящий на пороге небытия, изнемогающий в болезнях троюродный дядя АNU-МIАS попросил плод, ища в нем своей кончины.

Он съел его, простился со всеми и затих в гуденьи поминального колокола. Но через два часа – срок издыхания раба, МIAS раскрыл глаза и приподнялся на ложе. На его лице разгорался румянец. Из скрюченых ревматизмом суставов исчезала ломота, сердце, дотоле едва продавливавшее сквозь вены вязкую кровь, теперь выламывалось из груди, а кровь половодьем неслась по артериям, очищая их.

МIAS ожил, встал и заговорил с небом, чего не делал уже много лет. Он молодел день ото дня и набирался сил, в то время как лучшие умы Мардука исследовали куст, его плоды.

Познание скрытых в нем тайн потрясло весь царский клан планеты. В неброском кругляшке, в хрустящей кисло-сладкой мякоти его была заложена мощнейшая лаборатория долголетия.

Фрукт концентрировал в себе серотонон, который, попадая в царский организм, перерабатывался шишковидной железой (третьим глазом) в мелотонин, дающий право и возможность говорить с Богом.

Раба, не имевшего шишковидной железы, отравил скопившийся, не находящий выхода серотонин.

Чем дальше углублялся исследовательский мозг в тайны плода, тем большие потрясения его ждали. Плод повышал активность половых гармонов, нейтрализовывал продукты азотистого обмена и гниения в толстом кишечнике, стабилизировал коллоидные свойства цитоплазмы клеток, устранял мутации генетического аппарата, способствовал выделению в организме ферментов теломеразы, сохраняющей длину теломеры за счет присоединения нуклеотидов.

Плод был буквально нафарширован легкоусвояемой углекислотой СО₂. Этот драгоценный компонент активизировал в организме реакцию карбоксилирования, восстанавливая и наращивая углеродный скелет, регулируя сосудистую и имунную системы.

Участвуя в обменных процессах молекулы СО₂, как живительные дрожжи, ускоряли процесс эволюции, глушили и подавляли разбойный хаос «свободных радикалов» кислорода.

СО₂ стабилизировал и предохранял концы хромосом от слипания, лечил опухоли подавлением теломеразных генов и отдалял старение клетки путем активизации этих же генов.

Это был поистине Божественный подарок мардукской расе и царскому клану. Он позволил обрести почти стерильную чистоту геномов, хранимую в дальнейшем инцестом межродственных браков в веках долгожительства.

Куст жизни на Мардуке стал Древом жизни на земле, превысив в Е DЕМе изначальный свой рост в десятки раз и сохранив все свойства.

Энлиль, распоряжением АNU, снабжал плодами древа членов клана. И каждый красно-желтый плод, даже упавший за ограду, был достоянием лишь царского семейства.

***

– Прочь с дороги, шибздик! – пронзил дискантный вскрик парной покой Е DЕМа. И тут же взвизнул слабый голосишко пернатого пигмея.

Энки приподнялся с травы. Курчавый, смуглый и нагой подросток, поддав ступней под пухлый задок белого херувима, следил за удиравшей крохой, ощерившись в кипенно-белозубой ухмылке.

– Адама опять накажет бог-господин, – с холодным любопытством изрекла позади него маленькая фея, чьи козьи грудки вспухли лишь две луны назад, а пирожковая припухлость нежного лобка едва оперилась серебряным пушком.

– Опять накажет бог-господин! – тотчас жеманно, с близнецовой неотличимостью передразнил Адам. И, круто развернувшись, расставил ноги, меж коими качнулся, вися вниз головой, увесистый мужской отросток. Продолжил с напористо-брезгливым нахальством: – Мне надоели эти хлюпики с их куцыми махалками! И ты мне надоела! Как вечный перезвон над головами, вечно-зеленая трава и Древо, с которого нельзя сорвать, как эти разноцветные стекляшки, вазы, которые нельзя ломать и трогать.

Хочу есть! Еще хочу поддать под зад вон тому пузырю с крылами и обследовать те шишки, что лезут из твоей груди.

– Адам слеплен из дурных хотений, – дрожащею обидой напитывалась Ева.

– Ева слеплена из нудных слов, – немедля отозвался курчавый.

– Ева расскажет богу-господину, как ты ударил…

– А я расскажу Великому змею, как ты пыталась перелезть ограду Древа жизни, – перебил Адам.

– Не надо! – захлебнулась испугом Ева, – я ничего и никому не расскажу.