БЕЗЫМЯННЫЙ ЗВЕРЬ

Но не подвластной человеческому познанью останется Мысль. Она – на стыке сущего, рождается взаимодействием меж веществом и антивеществом в мозгу. ОНА ДАНА КАК СВЕРХПРИБОР ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ЧТОБ РАЗЛИЧАТЬ ДОБРО И ЗЛО, ХРИСТА С АНТИХРИСТОМ. Все это переходит одно в другое зачастую неприметно, со стертой гранью меж собою. И потому нуждалось в толкователях, кои посылались к людям: Ной, Авраам, Муса (иль Моисей), Иисус и Будда, Муххамед.

Они учили, как распознать ту грань, как подавлять животные инстинкты, как очищать людскую суть от первобытных наслоений, рассматривать Создателя не только как начало бытия, но и конец, итожащий весь путь, который проходят созданные им и поднимающиеся по виткам спирали.

Весь этот путь фиксирует Душа, по иерархии стоящая за Мыслью. Иль впереди ее: они равны в системе мирозданья.

***

Он был колышущейся в смрадно-пылевой взвеси длинной лентой, составленной из дней-сегментов, опутанных спиралями фибров. Окрас их накален был розовым и рубиновым оттенком. В них там и сям вкраплялась зловещая синюшность с чернотой, как россыпи гнойных, гангренозно перезревших фурункулов. Трепеща в предчувствии страдания и кары, он прощупал сознанием земные источники этих гнойников, страшась подтверждения тех проклятий и злобы, что сыпались на него в земной юдоли от иудеев за казни и ссылки в Сибирь иудейских террористов, раскачивавших лодку России.

Но потрясенно понял: соцветия фибров, сотканных днями, когда подвешивали террористов в «столыпинских галстуках», струили спокойно-розоватый отблеск. Уютной, теплой киноварью отсвечивал и завиток спирали тех суток, в коих старобардовская толпа растерзала, с его позволения, подстрекателя погромов Розенблюма, спалившего усадьбу Тотлебенов. Фламинговым всеблагостным разливом полыхали месяцы и годы, потраченные на реформу, на переселение крестьян в Сибирь к черноземным наделам, к ссудам, к освобожденному от теснин общины крестьянскому хлеборобству. И далее, где розово струился благой свет…

Он не успел осознать его источник, режущий: страшной силы удар сотряс его сущность, вырвав из неё и распылив по солнечному ветру черный клок. За ним был отказ Щегловитову.

Бесстрастная и неземная сила направляла этот удар, и столь же неземное, доселе не испытанное страдание вкогтилось в его естество, вгрызлось долгим истязанием. Изуверски и нещадно рвала когтями боль, длившаяся, как показалось, вечность.

Отходя от нее и начиная ощущать себя, висящего распластанно и беззащитно в туманной ноосфере, стал постигать он суть вершившегося.

С неодолимо страшной мощью простреливая гулкую бездну, свистели рядом тяжелые и жесткие частицы микрокосма: ядра гелия. Слепившись в единой оболочке, поправ законы электростатики, два положительно заряженных протона и два нейтрона являли вместе плюсовой снаряд, пронизывающий космос. Снаряд скрепила центробежной силой скорость, а зашвырнул в пространство взрыв сверхновой звезды.

Чистилищная сфера, являясь намагниченной ловушкой, вса- сывала ядра и направляла их полет в мишени-души. Электростатика лишь довершала действо: та чернота спиралей, где сфокусировано было земное зло, земная жадность, подлость – минусовой заряд клоаки этой притягивал к себе ядро, заряженное плюсом. Ядро врезалось в фибр, выламывало гнусь, крошило в пыль, и затхлая, непроницаемая взвесь ее клубилась грозным и бездонным слоем.

Издалека, с орбиты Марса, с поверхностей Луны, Юпитера, Сатурна в сияющем соцветии Земли, в чистейших переливах атмосферы бесстыдно оскорбляла взор антихристова клякса пылевой мути. Она ползла, распяливалась, раздувалась.

Он отказал Щегловитову. Теперь пришла расплата.

Пуришкевич, его команда «Михаила Архангела» и министр юстиции Щегловитов подготовили приказ: не допускать иудеев в судьи и в судейство. Он, будучи уже премьером, отказал им, исповедуя и проводя в имперское бытие то равноправие «де-юре» для евреев, которого он добивался от царя.

Фиксирующий тот отказной день спиральный фибр зиял зловеще-провальным мраком. И был подвержен каре первым.

Боль все еще свирепо колыхалась в нем, когда настиг, нахлынул жалящим укором ИТОГ ОТКАЗА: десятки, сотни неправедно осужденных славян-великороссов, малороссов, белорусов пошли на каторгу в Сибирь и сгинули в болотных топях, были казнены по приговорам иудейских судей, тогда как свершившие злодейства иудеи были оправданы, поскольку жестоко и неумолимо требовал раввинат соблюдения их потайных законов «Шулхан аруха».

В Законе 19: «…Всякий беф-дин… может приговорить акума (не еврея) к смертной казни… когда признает это нужным, хотя бы преступление само по себе и не заслуживало смертной казни».