БЕЗЫМЯННЫЙ ЗВЕРЬ

Они были вдвоем
в летательной стеклянной полусфере
и применяли с упоеньем
язык и горло,
лаская нёбо легкою щекоткой
постыдных в клане звуков.

– Привык… к чему?

– Земному многоцветью. И каждый цвет – награда глазу, сердцу. На краски скуден был Мардук – промерзший, лютый скряга. В нашей речи нет ни единого обозначенья земных полутонов, – вздохнула Нинхурсаг.

– Придумай. Тогда богиня станет не просто пустым ходячим чреслом, но прародительницей КI-соцветий.

Она запустила пальцы в его короткую густую шевелюру:

– Летающим! Летающим желанным чреслом! – трижды дернула она за волосы Энки. – Властитель КI, поднял меня сюда, чтобы напомнить о пустоте моего…

– Взгляни. – Он перебил и, сжав ладонями ее голову, развернул правее и вниз.

Внизу были впаяны лазерным лучом в ослепительную рассыпчатость песка три струнно натянутых линии из одной точки.

Расходясь веером в Междуречьи, они летели к голубому мареву залива. На них, нанизанные равномерной россыпью, темнели каменные бусы – восемь городов, восемь виртуозно отчерченных квадратов: по числу богов, как распорядился АNU.

И идеально ровный угол меж меридианом и биссектрисой в сорок пять градусов, и пятьсот меридианных миль, отмерянных от острия угла на севере до двухголовья Арарата (предназначенного служить ориентиром для посадки кораблей в Междуречьи), и расстояние меж городами в сорок миль с точностью до мизинца – во всей этой геометрической гармонии царил его, Энки, расчет, его архитектурный блеск.

Едва приметные, далеко внизу, копошились стройки. В карьере неподалеку в руках у подмастерьев ярились хищным зудом десятки А PIN KUR – орудий, чьи водяные струи, нанизанные на ультразвуковой стержень, отваливали шлифованные ломти базальта и известняка. Отдельно резались кубы гранита – на постаменты и фундамент для жилья, на печи для литья металлов, посадочных платформ для кораблей.

Отполированные кубы громоздили в квадратный холм. Под тяжестью его, казалось, продавливалась и оседала твердь земли.

Затем уж к гигантским глыбам приступали мастера в рогатых шлемах, чей дар – передвигать и поднимать предметы – осуществлялся посредством излучений мозга, нейтрализуя земное притяженье. И шлем, тысячекратно умножая токи головы, легко вздымал на воздух чудовищные каменные монолиты.

Их подносили к стройкам, наращивая кладку на глазах, в часы, где в шов между кубами не втискивалась и игла.

– Смотри правее, – чуть надавил на темя Нинхурсаг Энки. – Три расходящихся луча. Два крайних и посредине биссектриса. На ней пять городов. Отсчитывай от первого, Сиппара, что под нами, четвертый, по порядку. Четвертый – Шуруппак, где будет сохраняться наше долголетье.

– Вижу.

– Город – твой.

– Для акушерки ты построил город? Но почему? АNU, распорядившийся об этом, уж далеко и не проверит исполнение приказа. Чем я заслужила?!

– Это второй вопрос. Мне, интересней первый: привык ли я к цветам и краскам КI. Я не привыкну никогда к блаженству узнаванья, смакую все по каплям. И этого мне хватит до конца.

Здесь, в этом – главное различье между ним и мною. Энлиль, едва ступив на КI, тотчас же растопырил лапы и ринулся сгребать дарованную груду наслаждений. Он убивал и жарил горы дичи, расшвыривая пищу по пескам, он обдирал плоды без нужд и рвал с корнями злаки. Ему ловили самок на стойбищах туземцев и затыкали их задами фонтаны царской похоти.

Ему хватило светового дня, чтобы привыкнуть к земному ливню изобилья. Но скоро самого его возьмется пожирать Химера пресыщенья. И вот тогда над этим щедрым раем воз-дыбится, гремя костями, зловонный и обглоданный скелет – без жалости и без запретов, без Божьего закона и без цели, с единственным рефлексом: над всеми властвовать, отсасывать все соки и подминать всех дальних, ближних, ломая волю всех.

– Скелету требуется от меня скелетик. Туземок ему стало не хватать.

– О чем ты?

– Он присылал за мной.

– Давно?

– Два раза Гелиос взошел над КI.

– Что дальше?

– Меня позвали будто на Совет богов. Я прибыла. Но в храме для Совета шарахалось лишь эхо от его шагов. Он поволок меня на ложе случки, как тварь распутную, иль как туземку, гундосо излагая свое право старшего засеять мое чрево.

– Я не услышал зова от тебя!

– Я акушерка. Со мной всегда клинок для обрезанья пуповины. Вот этот. Я провела наточенною кривизной над вздыбленным его хитоном. – Она захохотала.

– Что здесь смешного?

– Хитон самца опал. Он стал визжать и звать на помощь горлом, забыв про свой сонар.

– Я созову Совет богов.

– Зачем? Два брата на Совете вцепятся друг в друга, не поделивши сводную сестру для случки. Избавь меня от рабской склоки, меня, кого вы станете в конце концов чередовать с туземками из поселений.

– Я говорил уже, что Шуруппак – твой город.

– Я благодарна и склоняюсь пред повелителем земли.

– Вчера я осмотрел в нем зал, лабораторию и хирургию: там завершили установку и монтаж приборов. Сегодня привезли и разместят в хранилище почти весь банк геномов.