БЕЗЫМЯННЫЙ ЗВЕРЬ

– Энки, верховный жрец мардукской хирургии, со мною, акушеркой, делится геномо-банком?! – Она была потрясена.

– С богиней-акушеркой. И я делюсь не только банком.

– Чем же еще?

– Моею кармой. Согласна ль ты стать матерью для моего потомства? Если согласна – я созову Совет и объявлю об этом.

Она смотрела на правителя Земли, чей титул вставал неумолимо между ними. Он только что разрушил, разметал преграду, в одно мгновенье изменив их общую судьбу.

Давно копившаяся нежность к младшему не находила выхода и превращалась в кислоту, настоянную на страхе от самцовых натисков ненавистного Энлиля. И этой кислотой все злее разъедалось сердце.

Теперь же хлынул, затопил обоих неистовый поток взаимной тяги.

Над землей вершилось соитие двух судеб, двух богов.

Их имена: Энки и Нинхурсаг с акушерским секатором – двух прародителей земных рас – на века впечатает людская память в гранит и бронзу, в папирус и бересту, в глиняные шумерские таблички Двуречья.

Причудливо и языково преломив, прославят эти имена греки, как Аполлона и Венеру. Сформировавшись в суперэтнос, растечется могуществом по планете индоевропейская раса пастухов и земледельцев, первыми воспринявшими со смиренной охотою завет Иисуса: «В поте лица своего добывайте хлеб свой», чем станут главной и ненавистной преградой для паразитарных особей человечьего отродья.

Именно индоарии возведут потом в своих храмах и капищах образы Кополо, Брахмы, Дажьбога и Стрибога и праматери-акушерки: Макошь-Ушас. Рядом встанут их божественные сородичи: Хоре, Перун и Сварог, Симаргл, Велес и Ярилла.

***

Они всплывали на поверхность из нирваны. К ушам уже льнул шелестяще вкрадчивый посвист ветра, ласкающего прозрачную полусферу их MU, и длинные косые лучи заходящего светила горячей краснотой накаляли сомкнутые веки.

Меж ними трепетало упоенное блаженство, ибо им двоим, нашедшим на чужой земле единство, отныне принадлежала власть и создающий труд на землях, необозримой красотой раскинувшихся до горизонта. А горизонты можно раздвигать – их клан усвоил это правило каторжным трудом за века подземного выживания.

Соитие богов свершилось. Оно было освящено незапамятной мудростью высшего клана Мардука: сливать в инцесте только родственные, тысячелетне-чистые гены, чтобы не занести в потомство скотскую грязь и болезни недолговечной черни.

Клан жил тысячелетья. Рабы не доживали и до сотни лет.

– Через семь дней я положу начало новой расе, – наконец перетек он мыслью в Нинхурсаг, – и первенца ее я назову LU LU – «тот, кто смешан». Ты будешь помогать и ассистировать.

– Мой мозг и твой – как МU и GIR, как озеро и море. Чем я смогу помочь? – отозвалась она. Закатный вечер дарил немыслимой щедростью.

– Семь дней впереди. Я дам тебе на это время свой МЕ.

– Правитель доверяет акушерке МЕ?! Зачем?! – Она поднялась, распахнув испуганно глаза, – всем известно, что АNU не дал его Энлилю и что оружия страшнее нет на Мардуке.

– АNU не доверял Энлилю. В его руках МЕ – разрушитель, в моих – расцвет и сила созиданья.

– Кто сотворил его?

– Лучшие умы Мардука копили знания и прессовали их в МЕ. Там спрятано все то, чему мы научились за века: как резать скалы и строить корабли, как создавать и рушить города, лечить и умерщвлять живое, рассчитывать орбиты звезд и путь меж ними наших кораблей; как конструировать и размножать себе подобных.

Я многого достиг в последнем, и МЕ это впитал. Семь дней ты будешь постигать искусство хирургии. В твой мозг из МЕ перетечет все то, что знаю я.

– Энки… ты господин мой до конца времен. Клянусь перед Создателем быть преданной тебе и клану, продолжить род Энки в стерильной чистоте и ласке.

– Принимаю.

***

На семь земных суток застывшее в анабиозе тело Нинхурсаг опутал щупальцами и присосками всемогущий спрут. Но он не поглощал чужие соки, а отдавал свои.

Среди сотни клавиш и кнопок горела зеленоватым свечением лишь одна: SHI IM TI – «вдыханье ветра жизни». Вершиной разума являлось знанье, как конструировать и создавать себе подобных, как продлевать в веках их жизнь, вторгаясь в микромир из клеток.

Шло приобщенье к тайне тайн – к истокам первородных «я», где сливались сперматозоид и яйцеклетка с набором хромосом (иначе – человечий геном, имеющий половину генов от матери и половину от отца.) Лишь только оплодотворялась яйцеклетка, она обязана была немедля разделиться, блюдя заложенную в ней Программу.

Лавина разделений – и вот уж в ней возникли костяк и мышцы, сердце, печень, кровь, все остальное, присущее Царю планеты. В любой из клеток властвует спираль двойная ДНК. Там человеческий геном-программа записана на хромосомах. Их сорок шесть. И каждая молекула из них, как винтовая лестница с перильцами или спирально скрученный шнурок, где наконечником является сегмент. Его обозначенье – теломер, а функция – универсальный регулятор жизни.

Процесс идет, и клетки с хромосомами двоятся. Они копируются в каждом разделении. Но чтобы разделиться, нужны энергия и свой аккумулятор для накопления ее.

Он предусмотрен. При каждой клетке живет служанка -гномик иль безответная прислуга митохондрия.