Библия и мировая культура

Замкнутый сад — сестра моя, невеста,
Замкнутый сад, запечатанный источник.
Твоя поросль — гранатовая роща с сочными плодами,
С хною и нардом.
Нард и шафран,
Аир и корица,
И все ладановые деревья,
Мирра и алоэ,
И весь лучший бальзам!
Источник садов, колодец с живой водою,
бегущей с Ливана!

(Песн 4:12–15

) [74–75]

«Замкнутый сад» должен «отомкнуть» возлюбленный, жених. Он должен отведать сочных «плодов» этого сада, и девушка сама приглашает его сделать это:

Подымись, северный ветер, приди, ветер южный!
Ветер, повей на мой сад, пусть разольются его благовонья!
Пусть войдет мой милый в свой сад,
Пусть вкусит его сочных плодов!

(Песн 4:16

) [75]

Этот Сад — Пардес — станет в еврейской мистической традиции олицетворением Сада сакральных знаний, куда входят, чтобы приобщиться к великим тайнам Всевышнего. В мировой литературе этот Сад навсегда останется символом таинств любви. В русской поэзии самой прекрасной вариацией к этому знаменитому фрагменту Песни Песней являются замечательные по своей звукописи и красочности образов, а также глубокие по силе выраженного в них чувства строки А.С. Пушкина:

Вертоград моей сестры,
Вертоград уединенный;
Чистый ключ у ней с горы
Не бежит, запечатленный.
У меня плоды блестят
Наливные, золотые;
У меня бегут, шумят
Воды чистые, живые.
Нард, алой и киннамон
Благовонием богаты:
Лишь повеет аквилон,
И закаплют ароматы.

В следующем эпизоде мы вновь возвращаемся в мир смятенного воображения девушки, в мир ее ночных грез. Кажется, видения героини достигают нестерпимой остроты и осязательности, в ее сознании неразделимо переплетаются сон и явь, ей чудится, что возлюбленный стучится в дверь, ей слышится его голос:

Я сплю, но бодрствует сердце…
Голос милого! Вот он стучится:
«Отвори мне, моя милая, сестра моя, моя голубка,
моя чистая!
Голова моя полна росою, мои кудри — влагою ночи!»

(Песн 5:2

) [75]

Однако это по-прежнему только видение, и поэтому оно неизбежно ускользает:

Встала милому отворить я, а с рук моих капала мирра,
С пальцев — текучая мирра на скобы засова.
Отворила я милому — а милый пропал, удалился,
Отвернулся — вслед за ним душа моя устремилась.

(Песн 5:5–6

) [76]

После этого наступает психологическая кульминация и происходит перелом в развитии действия: оно переносится из плана воображения или ночных грез в реальный план. Девушка отправляется искать возлюбленного. В сходной с первоначальной сцене с расспросами стражников последние на этот раз ведут себя по-иному: избивают девушку и срывают с нее покрывало (без покрывал ходили только блудницы). Но ничто не может остановить любовь. В новом эпизоде, симметрично предыдущему описанию девушки из уст возлюбленного, героиня говорит о красоте любимого. Поражает пластическая текучесть описаний, образы как бы переливаются друг в друга:

Лицо его — чистое золото,
кудри его — гроздья пальмы,
Черные, как ворон,
Очи его — как голуби на водных потоках,
Купаются в молоке, сидят у разлива.
Щеки его — как гряды благовоний,
растящие ароматы,
Губы его — красные лилии,
капающие миррой текущей,
Руки его — золотые обручи, унизанные самоцветом,
Живот его — плита слоновой кости,
выложенная лазуритом.
Ноги его — мраморные столбы,
укрепленные в золотых опорах,
Лик его — как Ливан, он прекрасен, как кедры.
Нёбо его — услада, и весь он — отрада!
Таков мой милый, таков мой друг,
Дочери Иерусалима!

(Песн 5:11–13

) [76–77]