Библия и мировая культура

Сэфер Мишлей — Книга Притчей Соломоновых — представляет собой древнееврейский сборник афоризмов, антологию изречений житейской мудрости. Этот жанр изначально являлся излюбленным на всем Древнем Ближнем Востоке, в связи с чем типологически близкими древнееврейской афористике оказываются египетские поучения (например, «Поучение Птаххотепа» или более позднее «Поучение Аменемопе», в котором есть почти дословные структурные переклички с Книгой Притчей Соломоновых: «Дай уши твои, внимай словам, сказанным мной, обрати сердце свое к пониманию их»).

Хотя сборник и представляет собой собрание отдельных афоризмов и поучений, он образует единое целое, которое придали ему гениальные редакторы (или редактор). Все притчи связаны интонацией отеческой любви к сыну, страстного стремления видеть его достойным Божественной любви, праведным и мудрым, идущим путем истины. Отсюда это настоятельное обращение, варьирующееся в каждой главе книги: «Слушай, сын мой, наставление отца твоего, и не отвергай завета матери твоей, потому что это — прекрасный венок для головы твоей и украшение для шеи твоей» (Прит 1:8–9; СП). Особенно часто этим призывом к сыну, побуждением к познанию мудрости открываются главы: «Сын мой! наставления моего не забывай, и заповеди мои да хранит сердце твое… // Милость и истина да не оставляют тебя; обвяжи ими шею твою, напиши их на скрижали сердца твоего…» (Прит 3:1, 3; СП); «Сын мой! внимай мудрости моей, и приклони ухо твое к разуму моему» (Прит 5:1; СП) и т. п.

Таким образом, все притчи связаны страстным жаром родительского сердца, родительского завета. Кроме того, они соединены единой поэтической, стихотворной формой, изобилующей прямыми и обратными параллелизмами, образными и синтаксическими. Например:

Премудрость возглашает на улице,
на площадях возвышает голос свой,
в главных местах собраний проповедует,
при входах в городские ворота говорит речь свою:
«Доколе, невежды, будете любить невежество?
доколе

буйные будут услаждаться буйством?доколе глупцы будут ненавидеть знание?
Обратитесь к моему обличению:
вот, я изолью на вас дух мой,
возвещу вам слова мои.
Я звала, и вы не послушались;
простирала руку мою, и не было внимающего;
и вы отвергли все мои советы,
и обличений моих не приняли…»

(Прит 1:20–25; СП

)

Этот образ самой Премудрости (иврит. Хохма), то скорбящей по поводу людского невежества и падения нравов, то неистово славящей разум, истину, взывающей к благоразумию, также скрепляет разрозненные поучения и афоризмы в единое целое:

Не Премудрость ли взывает?
и не разум ли возвышает голос свой?
Она становится на возвышенных местах,
при дороге, на распутиях;
она взывает у ворот
при входе в город,
при входе в двери:
«К вам, люди, взываю я,
и к сынам человеческим голос мой!»

(Прит 8:1–4; СП

)

Премудрость даже строит себе дом и готовит в нем трапезу, приглашая людей на пир разума:

Премудрость построила себе дом,
вытесала семь столбов его,
заколола жертву, растворила вино свое
и приготовила у себя трапезу;
послала слуг своих
провозгласить с возвышенностей городских:
«Кто неразумен, обратись сюда!»
И скудоумному она сказала:
«Идите, ешьте хлеб мой,
и пейте вино, мною растворенное;
оставьте неразумие, и живите,
и ходите путем разума».

(Прит 9:1–6; СП)

Премудрость понимается как основа основ жизни, как ее первоначало, как то, что было создано Богом раньше всех Его творений и послужило главным инструментом в Божьих руках при сотворении мира. Точнее, о Премудрости сказано как о великой художнице при Боге, как о великой радости при Нем и одновременно радости для сынов человеческих: