Библия ядоносного дерева

В то время я об этом не думала, разумеется. Представьте, каково это было для впечатлительной юной девушки. Дрожать под дождем, со всех сторон быть окруженной грязью: лачуги из грязи, дорога из грязи, из грязи – все. Люди, сидящие на корточках в той же грязи и пытающиеся готовить еду на открытом огне под проливным дождем. Мы пешком прошли, казалось, чуть ли не половину Конго. Таков был мой избранный путь страданий, как выразился бы наш дорогой папочка, хотя выбора-то у меня и не было. Я крещена грязью. Ночами, лежа на грязных полах, я молила Господа, чтобы не проснуться от смертельного укуса змеи, как это трагически случилось с моей сестрой и могло – я отдавала себе в этом полный отчет – произойти со мной. Словами не описать моего психического состояния. Когда мы наконец добрались до той деревни и там оказался мистер Аксельрут в своих солнцезащитных очках, прислонившийся к аэроплану, ухмыляющийся, широкоплечий, в немнущейся защитной униформе, я сказала только одно: «Все, хватит. Вытащите меня отсюда!» Мне было безразлично, что подписывать. Я бы подписала договор с дьяволом в тот момент.

Вот так все и случилось: сегодня я стояла в грязи по самые секущиеся кончики своих волос, а завтра шагала по широким залитым солнцем улицам Йоханнесбурга, в Южной Африке, вдоль которых располагались дома с красивыми зелеными лужайками, бассейнами и изобилием чудесных цветов за высокими изящными заборами с электрическими воротами. Здесь были даже машины! Телефоны! И куда ни глянь – везде белые люди.

В то время Аксельрут еще только обустраивался в Йоханнесбурге. Он получил новую должность в службе безопасности золотодобывающей компании, располагавшейся ближе к северным предместьям, где, как предполагалось, вскоре мы должны были поселиться и зажить с шиком. Однако по прошествии года его обещания начали увядать. Не говоря уж о нашей мебели, каждая планка которой свидетельствовала о том, что она уже была в употреблении.

После приезда в Йоханнесбург недолгое время я прожила у очень славной американской пары Темплтонов. Миссис Темплтон держала отдельных служанок для готовки, стирки и уборки. Я вымыла голову, наверное, раз пятьдесят за десять дней, и постоянно вытирала волосы чистым полотенцем! Мне казалось, будто я умерла и попала на небеса. Чего стоило только то, что я находилась среди людей, говорящих на старом добром английском языке и знающих принцип действия сливного унитаза.

Наш с Ибеном дом далеко не такой великолепный, разумеется, но вполне благоустроенный, и я, конечно, приложила к нему свою женскую руку. Аксельрут неплохо зарабатывал как пилот в Конго, перевозя скоропортящиеся грузы из буша в города для розничной продажи, а также активно участвовал в торговле алмазами. Работал он и на правительство, выполняя какие-то секретные поручения, но, с тех пор как мы стали жить вместе, конечно, об этом не распространялся. Теперь, когда наши интимные отношения зависели только от нашего собственного желания, что, кстати, я не считаю худшим грехом в мире, где люди причиняют друг другу вред, обманывают или даже убивают, мистеру Аксельруту больше нет нужды открывать свои важные секреты Принцессе, чтобы добиться от нее поцелуя. Его главным секретом было: мне надо выпить еще пива! В общем, сами понимаете.

Я сразу решила наилучшим для себя образом использовать ситуацию, сложившуюся в моем новом доме в Йоханнесбурге. Я называла себя Рахилью Аксельрут, и никто ни о чем не догадывался, ходила в церковь со сливками общества, и нас приглашали на их вечеринки. Я настаивала на том, чтобы их посещать. Даже научилась играть в бридж! А мои подруги научили меня устраивать званые вечера дома, внимательно следить за прислугой и изящно совершать переходы от супружеской верности к одюльтеру. Этим я обязана приятельницам и подписке на «Женский домашний журнал». Наши журналы доходят сюда с таким опозданием, что мы всегда на месяц-другой отстаем от моды. Наверное, мы начали красить ногти в «бесстыдно-коралловый» цвет, когда здравомыслящие женщины уже перешли на гвоздичный, но, черт побери, по крайней мере, отставали мы все вместе. И все девушки, с кем я общалась, были весьма искушенными в том, чего не вычитаешь в журналах. Особенно Робин, француженка-католичка из Парижа, которая уж точно не стала бы есть десерт той же вилкой, что мясо. Ее муж – атташе в посольстве, уж ей ли не знать хорошие манеры! Когда нас приглашают на ужин в лучшие дома, я слежу за Робин и все делаю, как она, чтобы не попасть впросак.