Библия ядоносного дерева

Два дня мы шли пешком, не имея крошки хлеба во рту. На ночь устраивались на краю леса, скорчившись и укрывшись пальмовыми листьями, чтобы солдаты нас не заметили. На второй день, поздно вечером, возле нас затормозил армейский грузовик, и какой-то мужчина резко забросил нас в кузов, где мы приземлились на чьи-то колени, каски и винтовки. Несомненно, солдаты собирались над нами надругаться. Я оцепенела от ужаса. Но взгляд маминых молочно-голубых глаз напугал их. В нее словно вселился свирепый злой дух, который мог перекинуться на этих мужчин, если бы они нас тронули. Особенно меня. В общем, они предпочли держаться от нас обеих подальше. Мы молча промчались в кузове грузовика через десятки блокпостов и были выкинуты у бельгийского посольства, которое приютило нас, пока решался вопрос, что с нами делать. Девятнадцать дней мы провели в лазарете, глотая какие-то особо ядовитые лекарства, поскольку были заражены кишечными паразитами, грибком, пышно расцветавшим у нас на ступнях и под мышками, а также страдали от малярии в более тяжелой, чем обычно, форме.

Вскоре на санитарном самолете, набитом работниками ООН и больными белыми пассажирами, нас везли через долгую гудевшую темноту, в которой мы спали, как убитые. Когда гул моторов стих, мы очнулись и сели, моргая. Через круглые иллюминаторы проникал свет. Чрево самолета с ревом раскрылось, и мы внезапно оказались в благословенном весеннем воздухе Форт-Беннинга, штат Джорджия.

Шок от возвращения невозможно описать. Помню, я бесконечно долго стояла, уставившись на старательно покрашенный желтой краской аккуратный дорожный бордюр. Зачем он там? Я этого не понимала. Чтобы машины не парковались? Неужели в Америке так много автомобилей, что ее нужно делить на места, где можно и нельзя их ставить? Всегда ли так было или за время нашего отсутствия количество машин настолько увеличилось вместе с количеством телефонов, новых туфель, транзисторных радиоприемников и упакованных в целлофан помидоров?

Потом я так же долго пялилась на светофор, тщательно подвешенный на проводах над перекрестком дорог. На автомобили я смотреть не могла. Мозг буквально кипел от обилия цветов и оркестра движущегося металла. Из открытой двери дома у меня за спиной вырывались поток нейтрально пахнувшего воздуха и гул флуоресцентных ламп. Даже находясь вне дома, я испытывала какое-то особое чувство замкнутости. На краю тротуара, невероятно чистого, ничем не запятнанного, лежал выброшенный кем-то журнал. Ветер листал для меня страницы с картинками: аккуратно причесанная белая мать возле белой сушильной машины, толстый белый ребенок и куча сверкающей чистотой одежды, которой хватило бы, чтобы одеть целую деревню. Мужчина и женщина, держащиеся за древко флага Конфедерации, на просторной лужайке, такой плоской и ровно подстриженной, что их тени тянулись за ними на длину упавшего дерева. Блондинка в черном платье с жемчужным ожерельем и длинными красными ногтями, тянущаяся над покрытым белой скатертью столом к бокалу вина. Девочках в новой одежде, прижимающая к себе куклу, такую чистую и немятую, что, казалось, никто ею никогда не играл. Женщина в пальто и шляпе, с охапкой вязанных разноцветными ромбиками носков в руках. Мир казался переполненным и пустым одновременно, лишенным запахов и чрезвычайно ярким. Я продолжала смотреть на светофор: на нем горел красный свет. Вдруг вспыхнула зеленая стрелка, указывавшая налево, и поток автомобилей, как стадо послушных животных, двинулся налево. Я громко рассмеялась.

Мама, как в трансе, целеустремленно, не останавливаясь, шла к телефону-автомату. Я поспешила и догнала ее, но немного оробела, когда она проследовала прямо в начало длинной вереницы парней в солдатской форме, ждавших своей очереди позвонить домой. Она потребовала, чтобы кто-нибудь дал нам нужные монеты для звонка в Миссисипи. Два парня выполнили ее распоряжение так поспешно, будто мама являлась их командиром. Незнакомые американские монеты были очень легкими. Я передала их маме, и она набрала номер каких-то троюродных родственников, которые пообещали приехать и забрать нас немедленно, несмотря на то, что мама с ними не общалась уже лет десять. Однако номер их телефона помнила наизусть.