Библия ядоносного дерева

– О нет, мисс! Я раскалываю им головы палкой и с позором отправляю домой.

Мы оба рассмеялись.

– Анатоль, пожалуйста, приходите к нам сегодня на ужин. Благодаря этому кролику у нас будет полно еды.

На самом деле из этого кролика получилось бы скромное жаркое, и, мо́я после ужина посуду, мы все равно были бы голодны – мы уже старались приучить себя к постоянному чувству голода. Но так положено благодарить в Киланге. Я наконец усвоила кое-какие правила местного этикета.

– Может быть, – ответил Анатоль.

– Мы сделаем жаркое, – пообещала я.

– Бобы мангванси очень дороги на базаре, – напомнил он. – Из-за засухи. Все огороды высохли.

– Я знаю, у кого они есть, – у мамы Нгузы. Она заставляла своих детей носить воду из ручья и поливать огород. Вы его видели? Это же чудо!

– Нет, я не видел. Придется подружиться с папой Нгузой.

– С ним я не знакома. Он со мной не разговаривает. Со мной никто не разговаривает, Анатоль.

– Бедная Беене.

– Это правда! У меня здесь нет ни единого друга, кроме Нельсона и Паскаля, этих двух малышей! И вас. У всех девочек моего возраста уже есть дети, и они слишком заняты. А мужчины относятся ко мне так, будто я – змея, собравшаяся их укусить.

Смеясь, он покачал головой.

– Именно так, Анатоль. Вчера я сидела в бурьяне, наблюдала, как папа Мванза ставит верши для рыбы, а когда встала и попросила научить меня, как это делать, он побежал от меня и прыгнул в воду! Клянусь!

– Беене, ты нарушила правила. Ты разве не знаешь: нельзя, чтобы папу Мванзу увидели беседующим с молодой женщиной. Это был бы скандал.

– Гм-м, – промычала я, недоумевая, почему скандально поговорить со мной для мужчины, достаточно взрослого, чтобы поступать вопреки обычной логике? Для всех, кроме Анатоля? Но я не спросила. Мне не хотелось сглазить нашу дружбу. – А вот что я случайно знаю, – произнесла я, немного жеманно, – так это то, что виверра утащила всех кур у Нгузов в прошлое воскресенье. Так что, может, мама Нгуза согласится обменять бобы на яйца? Как вы думаете?

Анатоль расплылся в широкой улыбке.

– Сообразительная девочка.

Я тоже улыбнулась и от смущения снова принялась расчесывать волосы Руфи-Майи.

– Сегодня малышка выглядит угрюмой, – сказал Анатоль.

– Несколько недель она пролежала в постели больная. И мама тоже. Вы разве не заметили, когда недавно проходили мимо нашего дома, как она стояла на крыльце, уставившись в пространство? Папа говорит, что с ними обеими все будет хорошо, но… – Я пожала плечами. – Это же не сонная болезнь, как вы считаете?

– Сейчас не сезон для мух цеце. В настоящее время в Киланге никто не болеет сонной болезнью.

– Это хорошо, потому что я слышала, будто от сонной болезни можно умереть, – кивнула я, продолжая расчесывать волосы сестренки и словно загипнотизированная этим монотонным движением.

После того как Руфь-Майя, потея, днем и ночью спала, не расплетая кос, ее расчесанные темно-русые волосы напоминали поблескивающие, как вода, волны, распластавшиеся по спине. Анатоль не отрывал от них взгляда. На его губах блуждала отсутствующая улыбка.

– Новости есть, Беене, раз уж ты спросила. И, боюсь, не очень хорошие. Я пришел поговорить с твоим отцом.

– Его нет дома. Но я могу ему все передать.

Мне было интересно, сочтет ли Анатоль меня заслуживающей доверия связной. Я уже заметила, что конголезские мужчины даже собственных жен и дочерей не считали достаточно разумными и важными. Хотя, как я видела, именно жены и дочери выполняли почти всю работу.

Анатоль решил, что мне можно довериться.

– Знаешь, где расположена провинция Катанга?

– На юге, – ответила я. – Там, где находятся алмазные копи. – Это я слышала, когда мистер Аксельрут доставлял нас с папой из Леопольдвиля обратно в Килангу. Очевидно, сам он летал туда часто. Так что мой ответ был лишь догадкой, однако я высказала ее с папиной фирменной уверенностью.

– Да, алмазные. А также кобальтовые, медные и цинковые. Все, что имеет моя страна и чего жаждет твоя.

Это меня задело.

– Мы совершили что-нибудь плохое?

– Не ты, Беене.

Не я, не я! Мое сердце возрадовалось, хотя я не понимала почему.

– Да, там творятся плохие дела. Тебе известно имя Моиз Чомбе?

Вероятно, я его слышала. Я кивнула, а потом призналась: «Нет» и сразу же решила перестать притворяться, будто знаю больше, чем знала на самом деле. Я буду самой собой, Лией Прайс, стремящейся выяснить все, что можно. Наблюдая за папой, я поняла, что нельзя ничему научиться, если стараешься выглядеть так, будто ты самый умный.

– Моиз Чомбе – вождь племени лунда. А фактически он лидер провинции Катанга. Несколько дней назад он стал лидером собственного государства Катанга. Объявил о его отделении от Республики Конго.

– Почему?

– Теперь он, видишь ли, сможет вести собственный бизнес с бельгийцами и американцами. Владея всеми своими ископаемыми. Кое-кто из твоих соотечественников поддержал его в этом решении.

– А почему они не могут вести дела с Лумумбой? Ведь избрали-то его. Они должны это знать.