Библия в истории европейской культуры

Границами этой переходной эпохи и являются тандем Возрождение / Реформация (нижняя граница) и Просвещение (верхняя граница). «Открывающий» и «закрывающий» этапы антагонистичны по своим методам и целям. В XIX–XX вв. горячо спорили о том, с чего именно начинается «правильная» нововременная культура – с Возрождения или Реформации. Ранке, Готхейнс, Бурдах и ряд протестантских ученых, подчеркивая неразрывную связь Реформации и Возрождения, заявляли, что новая история Европы начинается Реформацией. Трельч, Э. Гарен стояли на прямо противоположных позициях. Наиболее ярко противоположную точку зрения выразил Б. Кроче, ставивший Возрождение выше Реформации по культуре языка, мышления, искусства. «Возрождение» и «Реформация» в данном случае выступают, прежде всего, как культуры «снятия» прежней модели «культуры», тогда как новая культурная парадигма будет окончательно оформлена в рамках «Просвещения». Это характерно вообще для переходных эпох. Гегель настаивал на диалектическом отрицании в развитии человечества и даже предложил соответствующий термин – «снятие» (Aufhebung). «Снятие» есть уничтожение старого, но сохранение и обязательное использование всего «жизнеспособного» на новой стадии развития. Цикличность, по Гегелю, «идущее вспять обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение». По словам М. Вебера, происходит, «расколдование» (Entzauberung), иначе говоря, рациональное переосмысление сложившейся иррациональной культуры, но в итоге «всегда приспособление к себе» (Ж. Деррида). Цивилизация «в себе» станет цивилизацией «для себя». Так, И. Христос фактически обвиняет прежнюю культуру в бездуховности, когда требует «искать духа» («Блаженны нищие духом», т. е. ищущие духа). Для Тертуллиана (III в.) «душа, не приобщенная к культуре, есть христианка». Он – носитель «абсурдной» (лат. ad absurdum – «исходящее от глухого») культуры, которая не «слышит» «разумное». Для Ж.-Ж. Руссо девиз «Назад к природе!» означал, что прежняя культура извращает человека. Коммунисты требовали разрушить прежний «мир насилия».

Именно это обстоятельство и повлияло отчасти на существование непонимания того, что такое Возрождение (формула Ипполита Тэна: «Мы не способны полностью оценить гений Возрождения»). Л. М. Баткин даже назвал проблему Возрождения «одной из самых драматических проблем исторического сознания XX в.».

В условиях всестороннего кризиса, обусловленного переходом западной цивилизации на новую стадию развития, перед обществом стояла задача, не отказываясь от базовых идей, устранить ту общественно-культурную модель, которая не соответствовала новым реалиям. Как правило, это осуществляется посредством так называемого «возрождения».

Европа была слабой окраиной евразийского мира, добиваясь изменения природно-географических условий техническими средствами. Одновременно развивается одна из основных идей Пятикнижия Моисеева о самодостаточности и совершенстве созданной цивилизации («дабы хорошо было нам во все дни, дабы сохранить нашу жизнь, как теперь» – Втор. 6 : 24). Все европейское начинает противопоставляться не только азиатскому, но и всему миру, не только в религиозном отношении, но и в общекультурном плане. С подачи Нового Завета активно используется миссионерская идея, которая постепенно перерастает в культуртрегерскую и идейно экспансионистскую («свет с Запада»). Так или иначе, это синтезируется в понятие nuevo mundo («нового света»), что особенно заметно на американском материале, когда новый материк становится одновременно и зоной распространения латинско-христианской культуры и местом строительства общества, лишенного прежних «недостатков».

Само понятие десакрализации отнюдь не означает исчезновение в культуре идеи Бога, а предполагает очередную аксиологическую революцию. За Богом-отцом окончательно останется лишь функция креационизма. Строго говоря, его начал «теснить» в свое время уже Бог-сын (Христос). Если в первоначальном иудаизме Бог-отец (символ традиции) отвечал за все, прошлое, настоящее и будущее (тетраграмматон «яхве» как формула «жил, жив, будет жить»), то в рамках христианства два основополагающих догмата (креационизм и провиденциализм) были фактически поделены между Богом-отцом и Богом-сыном: «истина» шла от Сына, и он становился главным помощником человека и ходатаем за него перед Отцом. Хотя «нога Христа ни разу не ступала на землю Запада»[33], именно он, пожалуй, первым (по крайней мере, так зафиксировано в литературе) попытался найти алгоритм «поиска истины» не в замкнутом и узком этническом пространстве, а в обширном и динамичном «мире».

Роль Человека все более усиливается, и именно он постепенно объявляется носителем истины. Церковь опустится до каждого человека, но потеряет свое прежнее влияние на политическую жизнь и развитие науки.