Билет на вчерашний трамвай

— И чего «все»? Ну, узнает он. Ну, выпрет нас отсюда. Ты что, много потеряешь? Все равно тебе за работу не платят почти. А так ещё неизвестно, узнает Борис или нет. Кстати, я и договориться могу с клиентами. Скажу им, что мы с тобой свою фирму открыли и работаем теперь отдельно от Бориса. Навру, что у нас дешевле брать материалы, чем в «Цирконе», и попрошу, чтоб они Борису ничего не говорили. Типа бизнес и все такое. Ну?

Я раздумывала меньше двух секунд:

— По рукам!

… И «бизнес» наш пошёл.

Уже на следующий день я ликовала, засовывая в пустой кошелёк три тысячи рублей — мою двухнедельную зарплату, заработанную с помощью Серёжки за два часа. Если так дело пойдёт дальше — к Новому году я смогу скопить столько, что проживу все праздничные десять дней, не влезая в долги.

Вспомнилось двадцать восьмое декабря прошлого года, когда нам с Мартыновым выдали по пятьсот рублей. Глядя на моё лицо, на котором явственно проступили два слова: «Мыло» и «Верёвка», Серёга тогда дал мне в долг две тысячи, разрешив отдать, когда смогу. Дай Бог ему здоровья.

А сейчас он дал мне больше: не рыбу, но сеть, которой я ловила рыбу сама.

Домой я шла в самом радужном настроении.

Одной проблемой стало меньше.

Одной большой проблемой.

Оставалась ещё одна. Моя личная жизнь. Которая катастрофически не складывалась, что меня очень угнетало.

Но эта проблема должна была разрешиться сама собой. Больше я рисковать не хотела. Раз я — коза и тянусь к козлам, значит, надо сменить тактику и прикинутся шлангом. То есть, другим зверем.

Глядишь, и сработает. И ко мне потянутся более приличные представители фауны.

Во всяком случае, я очень на это надеялась.

В конце ноября, в пятницу вечером, когда я отдала Андрюшку на выходные маме и вернулась домой с единственным желанием лечь спать пораньше, у меня зазвонил телефон. Не глядя на определитель номера, я схватила трубку.

— Да, Лель.

— Так, давай, лови щас такси до детской поликлиники, — распорядилась Скворцова, — а мы тебя с Алексом там встретим. — И отсоединилась.

Я выругалась и набрала ей.

— Лель, давай начистоту. Я никогда тебе не завидовала, хотя есть чему: ты не работаешь уже шесть лет, тебя содержит Бумбастик и ни в чем тебе не отказывает. Ты можешь спать до трёх часов дня, а потом бухать до пяти утра. А я так не могу, пойми. Я пашу как трактор, и устаю как столетняя кляча. Не надо вот так звонить и безапелляционно диктовать мне, что делать, ладно?

В трубке молчали.

— Леля, ты меня слышишь?

— Слышу… Ладно, извини. Я не подумала. Просто хотела пригласить тебя в хорошую компанию. Думаю, сегодня пятница, завтра выспишься… Извини.

Я улыбнулась.

— Проехали. А что за компания, кстати?

Спросила и тут же на себя разозлилась. Ну, какая мне разница, что там за компания? Все равно решила спать ложиться.

— Ну, тут я, Анька, Алекс, Егор Войновский, Сашка Толстый и Генри.

Тьфу ты, блин. Я уже бояться этого Генри начинаю. Он меня преследует повсюду.

— Слушай, Лель, я на самом деле устала и наверное всё-таки останусь дома…

— Ты из-за Генри, что ли? Брось. Он хороший парень. Кстати, у меня у самой на него виды. Не приедешь — не надо. Мне больше достанется. А передумаешь — звони.

Я бросила телефон на стол, зашла в ванную и приблизила лицо к зеркалу.

Усталые глаза с красными прожилками, серые тени под ними и тонкие морщинки. А что ты хотела, Фролова? Тебе уже двадцать пять…

Я включила воду, намочила ладони и прижала их к щекам.

Постояла так несколько минут, глядя в глаза своему отражению, а потом выключила воду, вернулась в комнату и снова набрала Лелькин номер.

— Через десять минут буду. Встреть меня.

Сидя в салоне такси, я смотрела на пролетающие за окном дома и думала: интересно, в каком из них живёт тот, кому я нужна? Очень нужна. И он об этом знает. Только не знает, где меня искать и как меня зовут. Прошёл год, как я рассталась с Кириллом, и с тех пор ни одного мало-мальски серьёзного романа у меня не сложилось. Наверное, потому что я никуда не ходила и нигде не бывала. Дом — работа, работа — дом… Где мне заводить знакомства? В метро, по пути на службу? «Судьба и за печкой найдёт», — любила говорить моя бабушка. Только не сказала, родная моя, где взять ту печку, за которой судьба меня найдёт…

Я устала.

Мне двадцать пять лет.

Пять из них я не живу. Барахтаюсь в этой жизни, как в болоте. И перестала её любить, жизнь эту. Начала её терпеть. Терпеть и ненавидеть. Я научилась ныть и брюзжать. Завидовать и жаловаться… Когда? Откуда все это пришло? Не знаю. Подруги называют меня сильной.

Сильная…

Разве умение безропотно жрать дерьмо, переваривать его и жрать снова — это сила?

Нет. Сила — это если ты можешь сломать обстоятельства. Изменить их. Заставить работать на тебя. Вот это сила.