Биография Бога. Все, что человечество успело узнать

Религия – вещь нелегкая. Йоги и исихасты, каббалисты и экзегеты, раввины и монахи, философы и созерцатели, да и самые простые люди в ходе литургической жизни совершали серьезные усилия. Все они достигали ekstasis , который, как объяснял Дионисий, дает возможность «выйти за пределы себя». Нечто подобное было и у ученых, рационалистов, философов Нового времени. Эйнштейн, Витгенштейн и Поппер, не придерживавшиеся традиционных религиозных «верований», чувствовали себя нормально в пограничной зоне между рациональностью и трансцендентным. Религиозный подход требует не только целенаправленного усилия ума, чтобы разрушить «идолов мысли», но и сострадательной жизни, чтобы вырваться за пределы своего «я». Агрессивный логос стремится подчинить и истребить всякую оппозицию, а потому не дает трансцендентного прорыва. Опыт показывает, что последний возможен лишь при развитии особой восприимчивости, которая чем-то сродни отношению к живописи, музыке, поэзии. Здесь требуется кеносис, «негативная способность», «мудрая пассивность» и сердце, которое «смотрит и вмещает».

Судя по единодушному акценту религий на значимость этих качеств, перед нами нечто, глубоко присущее человеческой природе. И если даже на каком-то этапе та или иная религия изменяла этому учению, оно возрождалось поэтами, писателями и философами. В последней главе книги я говорила о постмодернистской теологии не потому, что она есть вершина западной богословской мысли, а потому что она возродила подходы и идеалы, игравшие центральную роль в религии до Нового времени. Конечно, я не имею в виду, что все верования «говорят одно и то же». Каждой присуще свое понимание Сакрального, и это сказывается на восприятии людей. Между Брахманом, Нирваной, Богом и Дао имеются существенные отличия. Однако это не означает, что среди этих вариантов есть единственно правильный. На сей счет никто не может сказать последнего слова. Все религии учат, что ни одна теоретическая система, сколь угодно продвинутая, не способна адекватно выразить Высшее, поскольку оно лежит за пределами слов и понятий.

Однако многие люди недовольны такой апофатической сдержанностью. Они полагают, что им точно известно, что такое Бог. Однако выученное мной в детстве определение из катехизиса – «Бог есть Высший Дух, который существует сам по себе и безграничен во всех своих совершенствах», – не только сухо, занудно и отвлеченно, но и некорректно. Оно не только предполагает, что Богу можно дать «определение», но и являет собой лишь первую ступень в троичном диалектическом методе Дионисия. Мне не сказали о необходимости следующего шага. Не показали, сколь важно увидеть, что Бог не есть Дух, что «он» не имеет пола; более того, что применительно к Тому, кто «безграничен во всех своих совершенствах», само понятие «существования» теряет мало-мальски обычный смысл. Процесс, который должен был привести к изумленному восхищению перед «Инаковостью», находящейся за пределами языка, неожиданно оборвался. В результате многие из нас остались с неадекватным представлением о Боге. Мы узнавали о Боге параллельно с тем, как узнавали о Санта Клаусе. Но в вопросе о Санта Клаусе мы впоследствии повзрослели, а наши богословские воззрения так и остались инфантильными. Неудивительно, что с достижением интеллектуальной зрелости многие отказались от унаследованного Бога и даже стали отрицать его существование.

Пауль Тиллих отмечал, сколь сложно говорить о Боге в наши дни: сразу начинают возражать, что Бога нет. Стало быть, символ Бога перестал быть работоспособным: он уже не указывает за пределы себя на неизреченную реальность. Человеческий конструкт, именуемый «Богом», доживает свои дни. Как мы уже видели, в начале Нового времени идею Бога свели к научной гипотезе, которая позволяет объяснить мироздание. Из символа Неизреченного Бог превратился в одного из «дева», низших богов, который является частью космоса и наделен своей ролью в нем. После того как это случилось, не замедлил появиться и атеизм: ученые выяснили, что для объяснения вещей в мире «Бог» больше не требуется. Если бы церкви к тому моменту не взялись доказывать истинность своего учения ссылками на науку, катастрофы бы не произошло. Однако случилось так, что лишь научная рациональность стала восприниматься как единственная дорога к истине, а другим путям отказывали в праве на существование. Люди привыкли считать идею Бога «ясной», «четкой» и самоочевидной. Разве не объяснил Декарт, основоположник современной философии, что существование Бога еще яснее и очевиднее, чем одна из теорем Евклида? Разве не говорил сам великий Ньютон, что религия должна быть «легкой»?