Bittersweet (СИ)

Осознание пришло с отпечатком губ, оставшимся на шее, с собственным стоном, ударившим по ушам, с коленом, прижатым к паху и несколько раз проводящим вверх-вниз. С очередным укусом за нижнюю губу и чуточку шершавым языком, прошедшим по пострадавшему месту. Со звуком расстёгиваемой молнии на его джинсах. С руками, переместившимися с талии на бёдра. С пальцами, погладившими слегка выступающие кости таза, скользнувшими по лобку, под резинку нижнего белья.

– Просто скажи, – выдохнул Ромуальд куда-то в шею.

– Что именно?

– Что угодно. Я сделаю всё. Всё, что пожелаешь.

Ромуальд говорил это сейчас, при определённом стечении обстоятельств, но Илайя был уверен, что смысл сказанного распространяется не только на секс. Всё, что пожелаешь. Просто скажи. Щелкни пальцами – приказ будет выполнен.

Реальность вновь терялась за ворохом ярких пятен, возникающих в непроглядной темноте подсобного помещения каким-то удивительным образом. Илайю утягивало вниз, под воду, а после вновь выталкивало на воздух. Осознание происходящего наведывалось к нему прикосновениями пальцев, собирающих выступившую смазку и оглаживающих бедро. Губами, оставляющими на шее ещё больше следов, горячим дыханием и отдельными словами.

Илайя думал, что вскоре услышит, как расстёгивается вторая молния, но у Ромуальда был заранее расписан иной сценарий действий. Он опустился на колени, упираясь одной ладонью в стену, вновь прижался губами к тому месту, где уже оставлял первый в жизни Илайи засос. Прихватил кожу зубами несильно, но ощутимо.

Разрешил запустить ладонь себе в волосы, потянуть за них, притягивая ближе к паху, и заставил выть от наслаждения. А потом подхватил Илайю, не позволив ему в очередной раз сползти по стене вниз, плюхнувшись задницей на не слишком чистый пол.

========== 39. ==========

Soundtrack: After Forever - Energize me

В жизни любого творческого человека периоды вдохновения чередуются со спадом и нежеланием что-либо делать. Тотальная апатия при полном отсутствии стремления продвигать в массы свои идеи. Впрочем, такое случается не только с представителями творческой прослойки общества. Так бывает со всеми.

Другое дело, что именно у них, живущих подпиткой со стороны музы, находящихся в вечном поиске красивых вещей, ярких воспоминаний, что способны надолго отпечататься в памяти, данная особенность проявляется активнее, нежели у людей, далёких от процесса созидания. Но, когда вдохновение даёт о себе знать, всё вокруг кажется восхитительным, эмоции бьют через край, руки сами хватаются за всё, до чего способны дотянуться и желание подарить миру что-то новое ставит всё новые и новые рекорды.

Иногда, правда, на весь мир наплевать. И адресат у подарка оказывается в единственном числе. От этого ценность творимого только возрастает, моментально взлетая в цене, поскольку является не растиражированной безделушкой, а вещью эксклюзивной, доступной ограниченному кругу лиц.

В их случае посвященными в тайну оставались только двое. С посторонними этот вопрос не обсуждался, всё хранилось в секрете.

Ромуальд сейчас находился на пике вдохновения, его переполняло множество идей, и каждую свободную минуту он посвящал реализации своего проекта, надеясь завершить задуманное к определённому сроку. Это было для него не просто важно, а архиважно. Он не любил припадать к пафосным выражениям, но здесь само собой напрашивалось заявление о вопросе жизни и смерти. Ну, или, как минимум, о вопросе личного комфорта, который с завидным постоянством выходил на первый план.

Для него это был достаточно рискованный шаг. Заранее просчитать риск и вероятность успешности предприятия не получалось, однако Ромуальд отчаянно рвался вперёд, не боясь перемен. Он жаждал поскорее их к себе привлечь и начать новую страницу жизни, стремительно перевернув прежнюю.

С родственниками он на этот счёт не разговаривал, совета не просил и вообще старался в нюансы своих забот не посвящать. Любители сунуть нос в чужие дела раздражали и мешали. Ромуальд надеялся обойтись без столкновений с ними. Благо – вопросов ему практически не задавали и не начинали подробное анкетирование, если он отмахивался или отделывался максимально короткими ответами.

Его пересечения на кухне со старшей сестрой стали редкими.

Ромуальд уезжал рано утром, приезжал поздно вечером. Но теперь-то его никто не мог обвинить и назвать нахлебником. Он продолжал двигаться по пути, обозначенному родителями, выступал на сцене, иногда раздавал интервью вместе с остальными участниками актёрского состава, но старался особо не откровенничать, ограничиваясь ответами размытыми.