Битва за Иерусалим

Потом, когда его спрашивали: «Что ты чувствовал?», «0 чем ты думал?», он мог ответить лишь следующее: «Я ждал. Чувствовать не было времени. Я был вынужден напрячь все силы и сосредоточиться. Я ждал, что легионеры пойдут на меня с двух сторон, из-за спины и из Большого блиндажа. Время текло очень медленно… Я до сих пор еще толком не переварил тот факт, что выкарабкался из этой истории… Ждал, что в любую минуту меня ошеломят и уничтожат. Как псих, вертел головой вперед и назад».

— Ты боялся?.

— Не дрожал от страха. Я думал, что в блиндаже только два легионера, думал, что надо взорвать блиндаж, потому что отступать некуда. Если я не уничтожу их, они уничтожат меня. Потом, когда я вошел на взорванную позицию и увидел, что сделал и сколько там находилось людей, у меня в глазах потемнело. Страшное дело был этот блиндаж. До сих пор, как вспомню, дрожь берет.

*

В то время, как Давид Шалом в одиночку стерег вход в Большой блиндаж, с вершины холма спустился танк (тот самый, что чуть не выстрелил в Нира).

Увидев, что танк приближается к бровке траншеи над его головой, Яки попросил командира ударить из пушки по большому блиндажу и разнести его. Танкист попробовал навести орудие, но убедился, что блиндаж слишком основательно врыт в землю. Шансы попасть в него равнялись нулю, в то время как пушка вполне могла поразить Давида Шалома, и Яки, командир танка, принял решение подняться на верхушку холма, чтобы оттуда вести огонь по Гив’ат-Хамивтар, откуда беспрерывно обстреливали наших солдат на Гив’ат — Хатахмоше т.

После того, как вмешательство танка оказалось невозможным, в траншее появился стрелок из базуки — солдат из состава подкрепления. На своем пути сюда он видел раненых и убитых парашютистов Дади и, по свидетельству Яки, был бледен, «как будто побывал на том свете». Яки попросил его выстрелить по входу в блиндаж. Перед тем, как приступить к делу, крикнули Давиду Шалом>, чтобы он укрылся от огня («от стрельбы у Давида Шалома уже звенело в ушах, — говорит Яки, — и у меня то же самое. Мы не слышали друг друга»). Стрелок из базуки влепил в стену блин-дажа снаряд, оставивший в бетоне небольшую ямку. «Хоть реви, хоть плачь, — вспоминает Яки. — Мы решили повторить попытку. Все, чего мы добились вторым выстрелом, была маленькая дырка в стене блиндажа. Не располагали мы оружием, которым можно проломить 40-сантиметровую толщу армированного бетона».

*

Тут возникла сама собой напрашивающаяся идея подорвать укрепление с помощью взрывчатки. Яки побежал назад, чтобы раздобыть кирпичи и взрывчатку, и повстречался с идущими ему навстречу солдатами подкрепления. Оказалось, что у подрывника есть все необ-ходимое. Яки забрал кирпичи и мешки и начал швырять их Давиду Шалому, который по-прежнему одиноко сидел по ту сторону входа в блиндаж.

Между тем показались люди Нира, приближавшиеся с южной стороны кольцевой траншеи. Впереди шагал пулеметчик. Яки подумал, что они по недоразумению могут открыть стрельбу по Давиду Шалому, сидевшему в укромном месте, на небольшом расстоянии от них, и постарался предупредить их криком и жестами. Предупредил он также и находившихся рядом солдат не стрелять в сторону Большого блиндажа, потому что с противоположной стороны на подходе люди из роты Додика. Так в последний момент была предотвращена братоубийственная перестрелка.

Мешок с пятью килограммами тринитротолуола перекочевал по воздуху к Давиду Шалому. Он поднял мешок, подкрался к входу в блиндаж и положил его там. Осажденные легионеры начали стрелять в Шалома, он отбежал и улегся. Возле него упал второй мешок с взрывчаткой, затем третий. Шалом отнес к входу и эти мешки и сложил их штабелем. Затем ему бросили запалы, которые он положил на мешки; так у входа в блиндаж выросла груда из 16 килограммов взрыв-чатки.

Шалом попробовал взорвать заряд, но вначале это ему не удавалось. Яки, приготовивший бикфордов шнур, на расстоянии руководил действиями Шалома.

Шалом запалил шнур и использовал оставшиеся секунды, чтобы отбежать на несколько метров от заряда.

Огонь медленно полз по шнуру к запалам. Миновала секунда, вторая, третья… десять секунд. Сердце у Яки оглушительно колотилось: Взорвется? Не взорвется? — успел он подумать. Прошла еще одна секунда… Пятнадцать… Шестнадцать… Восемнадцать…

*

Десятки участников боя за холм Гив'ат-Хатахмошет по всей окружности большого блиндажа задавали себе этот вопрос. Все в неистовом напряжении ждали взрыва. До сих пор мы рассказывали об их действиях в бою, но не о них самих. Этого было недостаточно, чтобы в сумбурном шквале одновременных событий читатель познакомился хотя бы с некоторыми из них и запомнил их имена.

Додик, Дади, Нир, Порам, Катан, Эдут, Иоав, Яки, Шалом, Игал, Энджел, Миллер — люди со всех концов страны. Обыкновенные граждане, волею жестокого боя превратившиеся в героев.

*