Благодать (СИ)

Посреди полянки высилась изба на столбах-сваях, довольно высоких. Иван подумал, что строители проявили излишнюю предосторожность – в случае паводка естественная дамба леса не пропустит на поляну ни капли. Парень огляделся, и подумал, что похожи они с Панкратом сейчас на двух тараканов в центре стакана. Да, за продирание сквозь казавшуюся непроницаемой стену чащобы им по ордену полагается.

— Ну, это, что ли, Елань твоя? — спросил Иван, сомневаясь и думая, что избенка, судя по долженствовавшей бы возвышаться конструкции – лишь наблюдательный пункт.

— Не-а, и не пасека даже.

— Так куда ты завел нас, проклятый… Как там тебя…

— Догадываюсь, куда, — сказал старик тоном уж совершенно замогильным. — Привели нас сюда.

— Ну да, конечно. Мог бы сам догадаться.

— Не верь – твоё дело, — старик пожал плечами, и Иван явственно расслышал хруст суставов.

— А в избе-то чего? — спросил парень.

— Поди, да посмотри. Мне не забраться – вишь, высоко-то как.

Иван направился к сооружению, порог которого высился над травкой метрах в полутора, а крыша была столь крутой, что поверхность каждого ее ската была раза в полтора больше площади самой избы. Иван походил вокруг, ища нечто вроде трапа, по которому можно было бы взобраться на скособоченное крыльцо с ветхой дверью на кованых петлях, длинными кривыми полосами стягивающих покрытые темными пятнами мха доски дверного полотна.

Парень то и дело озирался на Панкрата, будто то ли совета того спросить, то ли в попытке уловить ухмылку на сморщенном лице. Дед рекомендаций давать не собирался, о чем можно было догадаться по затравленному мерцанию глазенок во мгле глазных впадин да лиловости, распространявшейся рваными пятнами по его лицу, ветшающему, будто мумифицировавшемуся.

После лешего, Узгуя и яблок на осинах Ивана в этой жизни поразить уже ничто не могло. И он тяготился раздвоением сознания, одна половина которого не то чтобы смирилась, но уже почти верила в реальность происходящего, другая настаивала на том, что видения – лишь плод усталости, а уж если не её, то можно найти и другие причины странностей: да хоть тот же воздух; а что - в той Панкратом поминаемой Елани, может, газ какой разрабатывали, а потом, когда что-то там напортачили, и контролировать распространение странной отравы не смогли, просто бросили всё на самотек (вполне по-нашему), миновавших сумасшествие вывезли, объект закрыли, а местное население оставили доживать в отравленной зоне. Борьба двух половин утомляла, тем более, что рассуждения второй были лишь умозрительны, в то время как наблюдения первой подтверждались на каждом шагу, заставляя Ивана всё больше склоняться ко мнению, что стоит просто влиться в события, приспособиться к ним. Рациональное в его голове как-то съежилось, как только Иван решил, что уже знает, что его ожидает в избе.

— Ох, не лазил бы ты туда, — запричитал старик.

— Ну нет! — заартачился Иван. — Как там про «ко мне передом, а к лесу задом»…

— Не выйдет, — промямлил Панкрат едва слышно. Вдруг из провалов глазниц побежали слезы. — Это ж тебе, твою мать, не тридевятое царство…

— Тю-у-у-у, — протянул Иван. И что, вот этого «чую-чую-русским-духом-пахнет» не будет? Дак кто ж тогда там?

— Ядвижка, — сказал старик.

— Кто? — вытаращился Иван.

— Панина мамка, ну, родительница её, Панина.

— А что это за Паня такая, что не могла мамашку похоронить, как всех нормальных мертвецов? Отгрохала, понимаешь, мавзолей тут. Жена председателя? Воришка – агрономша? Нечистая на руку – и в прямом, и в переносном смысле – заведующая свинарником?

— Язык – что помело! — Панкрат повысил голос, и закашлялся. — Ведьма наша. Там еще несколько баб ейного роду лежат…

— Как «лежат»? Как в склепе? Похоронили так, в смысле?

— Да какое там! — сердито, почти злобно вскрикнул дед, и опять зашелся кашлем. Вытащил из штанов сигареты, чирканул спичкой о ноготь фактуры конского копыта, как какой заправский ковбой, прикурил. — Говорю же: сложили, — выдохнул вместе с дымом, и Ивана едва не вывернуло – таким едким показался табачный дым в благоухающем воздухе полянки. — Травками пересыпали, солью, ну, и сложили.

— Так кроме трупов вяленых там ничего и нет? — с деланным разочарованием произнес Иван.

— А ты что хотел? Гусли, сраную самобранку? Тоже мне, дитятко.

— Да сам не знаю. Дух авантюрный, понимаешь, пробудился.

— А теперь?

— Что? – не понял Иван.

— Да дух твой.

— Пожалуй. Хотя – нет. А почему избушка-то на сваях, или как там они у вас называются?

— Да хрен ее знает. Я вообще в эти россказни не верил, а она, вишь, есть. Ну что, попытаемся пойти?

— В Елань?

— Да на пасеку же, сколько раз говорить-то тебе надо. Хоть попробовать стоит.

— Получится? — спросил Иван, сомневаясь, но отчего-то страха не испытывая.

— Да должно. Не знаю. Только…

— Знаю. Не оборачиваться.

— Ага, — одобрительно подтвердил Панкрат, и побрел к чащобе, казавшейся стеной без щелей, стеной, отвергавшей своим видом саму возможность сквозь нее просочиться.