Блаженны алчущие

— Ну… Чуток я все же хлебнул, не устоял. И задрых сразу, как убитый. Видать, эти злодеи подмешали что-то в питье, а то чтоб я да вырубился от такой мелочи! Хотели меня, значит, усыпить. А когда я проснулся — слышу вопли, грохот, крики!.. Решил, самое верное — затаиться, разведать обстановку, и уж тогда…

— То есть ты струсил и спрятался, а когда драка закончилась, все же выполз из укрытия.

Пайл не стал спорить. Осторожно спустился на пару ступенек и спросил, зачем-то понизив голос: — Это… ты их всех?..

— Кто ж еще, по-твоему? Эти люди все были людоедами. Потом и за тебя бы принялись.

Или нет. Куда лучше для них, если б сторож-Ищейка проспался и, в случае необходимости, засвидетельствовал бы потом, что день в Доме Алхимика прошел тихо-мирно, без происшествий. Тем паче, что Пайл вряд ли признался бы, что дрых на посту.

Но Вашмилсть… Сколько же знал этот треклятый клерк? Кое о чем вспомнив, Кевин нагнулся к старику, поглубже вогнав ему в грудь каблук. — Эй, ты.

Данеон ответил вялым стоном.

— Почему скрипача вы положили наверху, а не вместе с остальными?

— Нас… спугнули.

— Кто спугнул?!

— Я буду говорить только, — Из угла шамкающего рта тянулась слюна. — Только получив высочайшие гарантии…

— Это мы еще посмотрим, — Одним рывком Кевин вздернул старика на ноги и, скрутив ему руки за спиной, толкнул его к Пайлу. — Уведи его наверх и хорошенько сторожи. Да не смотри, что старая развалина выглядит безобидно. — Данеон пошатывался, едва передвигая ноги, и все же с этой змеей стоило быть поосторожнее. — Не забывай, что это людоед. Дашь ему шанс, он сожрет тебя с потрохами. А коли сбежит, тебя сожру я.

— Пусть только глянет на меня, или дернется, тут же выпущу ему кишки! — пообещал Пайл, впечатленный до бледности. — А как же его лордство? Мож, надо…

— Пшел вон, — обронил Кевин, и Пайл, который, похоже, опасался его пуще людоедов, заторопился прочь, подталкивая своего подопечного перед собой.

Кевин прикрыл за ними дверь — то, что от нее осталось.

— Правильно сделал, что избавился от него, — Обессилено откинув голову, Картмор смежил усталые глаза. — Надо продумать официальную версию происшедшего. Теперь развяжи меня — руки уже онемели.

Кевин прошел мимо него, к столу, на котором вытянулось тело. Заглянул в разверстую грудную клетку, где не хватало самого важного органа. Рядом с трупом — инструменты, еще в крови, миска с мясными обрезками.

— А что произошло с этой? Данеон решил сожрать собственную дочь?

— Нет… Она сама. Они планировали убить меня, но Эллис не смогла, предпочла принести себя в жертву. Я хотел любви, что ж, я ее получил! — Нехороший смешок сорвался с распухших губ. — Безумную любовь людоедки. А потом он заставил меня… Заставил… — В его голос закралась подозрительная дрожь. Кевину было не до глупостей, и он помог Картмору прийти в чувство, тряханув стул за спинку.

Это сработало. Клацнув зубами, Филип возмущенно завопил: — Эй! Ты спятил?!

Его прошлая реплика разбудила любопытство Кевина, заставила снова взглянуть на ошметки мяса, на Картмора… Неужели? — Значит, она любила тебя, а ты разбил ей сердце и съел его. Весьма в твоем духе. Может, мне тоже приобщиться?.. — Он повертел в пальцах кусочек — мясо как мясо. Казалось каким-то неправильным, что этот папенькин сынок знает вкус человеческой плоти, а он — нет.

— Перестань, — раздраженно одернул его Филип. — Это не смешно! Имей немного уважения.

Съесть людоеда как раз казалось проявлением уважения, но ладно, не больно-то и хотелось. — Если хочешь, я могу сделать так, что тебя вырвет, — предложил Кевин, кивая на то, что недавно было Эллис.

Филип задумался. — Нет, — решил, в конце концов. — Она отдала за меня жизнь, я могу хотя бы исполнить ее последнее желание… каким бы оно ни было…Чего ты тянешь, разрежь уже веревки, — снова заныл он через мгновение, — я не чувствую рук, все затекло, меня мутит… — Картмор заговорил с нотками капризного ребенка, полагая, кажется, что опасность осталась в прошлом и можно расслабиться. Большая ошибка.

Кевин смотрел на него сверху вниз, поражаясь тому, каким мелким, ничтожным выглядит человек, которого он назначил своим смертельным врагом. Он снова спас его — и это снова закончилось фарсом. — Мне стоило знать, что ты опять выйдешь сухим из воды. Гора трупов, все твои дружки мертвы, твоя девка мертва, и только у Филипа Картмора все прекрасно.

Как всегда.

— Грасс, скоро я начну считать это чем-то похуже неудачной шутки, — До него, кажется, начинало доходить. — Ты спас мне жизнь — вернее сказать, ты и тот Ищейка, потому что, если б не его героический выстрел, и ты, и я уже валялись бы мертвыми. И вы с ним будете щедро вознаграждены, как полагается. Но имей в виду — каждый миг, что я провожу на этом стуле, из кошеля с вашей наградой выпадает по золотой монете.

Хм, может показаться, что он теряет терпение…