Бледный силуэт Луны

Примерно на таком уровне наш разговор с другом Пашей закончился, мы побеседовали насчет мифического принца, Паша обещал стать посаженным отцом, и тема исчерпалась. Да, Паша посулил щедрую компенсацию от Хвостова, когда получил признание, что на самом деле ночевать мне пришлось не в замке у принца, а на флорентийском вокзале. Так что не одна Варечка сочиняла дурацкие истории, похожие на правду.

Разговор с гидом Петей состоялся чуть позже, ближе к вечеру, я успела добежать до моря, нырнуть в мелкие зеленые воды Адриатики и понежиться в солнечных лучах. А когда вернулась с пляжа, то меня отловил гид Петя и повел выяснять отношения на диван в холле, под надзор купидонов на потолке. Они исполняли роль присяжных заседателей при разбирательстве происшествия.

Петя начал с пылких претензий в мой адрес. Зачем и на кого я осмелилась жаловаться, если сама осталась во Флоренции на ночь? Никто, оказывается, меня не бросал на произвол судьбы, растолковал Петя убедительно. Каролина уехала с автобусом в шесть тридцать в полной уверенности, что я остаюсь во Флоренции по собственной доброй воле. У нее сложилось такое впечатление. Причем, она сразу доложилась Пете, как только автобус отъехал от стоянки.

Сколько я ни пыталась выяснить, откуда взялось у девушки-гида такое впечатление — ответа не последовало, как об стенку горох. Петя стойко молчал и не выдавал Каролину, что, конечно, было похвально. У меня тоже сложилось впечатление, что гиды заранее сговорились, и правды не узнает никто. И еще, что Пете досталось где-то в инстанциях, поэтому он желает свалить вину на пострадавшую сторону.

Оставшиеся краткие дни я посвятила исключительно курортным радостям и обновлению своего гардероба, никто мне не мешал и не совался под руку с советами. Зато приходилось воспитывать дурочку Эмилию. В самое неподходящее время она являлась, то в морских волнах, то в разрывах белых кучевых облаков, то в ночном окне. Возникала из воздуха, томилась и горько жаловалась на мое жестокосердие.

«Ты ведь пожалеешь, ты сама знаешь, что потеряла, у тебя нет сердца!» — слышались в пространстве жалобы призрачной особы. — «Хотя бы оцени и поплачь…»

«Тоже мне Анна Каренина нашлась хренова!» — я грубо обрывала её мольбы. — «Шла бы себе на вокзал, душечка, там твое место — терзайся и плачь, а мне чужих проблем не подкидывай. Ах, отчего нельзя совместить одно и другое, страстный роман и маленького сына! Сказано — невозможно, и ступай себе с Богом. Что сделано, то сделано. И чтобы я провалилась на этом месте, если хоть раз или на секунду пожалею. Брысь на вокзал!»

Эмилия убеждалась в беспочвенности своих притязаний, вновь лила слезы и брела по воздуху обратно, по равнинам Эмилии-Романьи, сквозь туннель, далее по холмам Тосканы во Флоренцию. Там она бесплотно бродила по улицам и площадям, жаловалась на жестокую Катю Малышеву, у которой и сердца нету. И никого ей не жаль, даже себя!

Между морскими процедурами и вечерними прогулками по модным лавкам времени почти не оставалось, и с каждым днем его становилось все меньше — стремительно близился отъезд. Но все же иногда в просвете между делами я кое о чем начала задумываться и даже догадываться.

Вот например, наш с Павлом Петровичем телефонный разговор — он ведь был совсем не простой, имелся там занятный подтекст. Сначала я задала себе вопрос. Отчего друг Паша так страстно захотел со мною связаться наутро после мнимого исчезновения? Понятное беспокойство о судьбе бывшей жены исключалось, простые чувства не волновали Павла Петровича за неимением таковых в его природе.

Не сразу, но я докопалась до мотивов. Почти как в детективном романе, они лежали столь глубоко, что надо было вытаскивать и распутывать. Друг Паша звонил в отель, чтобы сверить информацию и получить сведения. Он мог предположить, что я достала компромат на Варю и скрылась с ним, оттого девушка взволновалась. Вот Паша и заторопил меня с отчетом, не дожидаясь приезда. Ну и получил порцию полезных сведений, оказалось, что всего-навсего «волос долог у них, а ум короток», точнее, чуть короче модных стрижек. Мы с Варей повели себя, как пара образцовых идиоток, растерялись и наябедничали друг на дружку, то есть ничего нового друг Паша не узнал.

Так я размышляла на дорожку, лениво складывая вещи в чемодан, не предвкушая для себя никаких новостей. Но не тут-то было, напоследок мне в отель пришла телефонограмма такого содержания, что я чуть не побежала в Москву пешком, не дожидаясь авиалайнера. Однако все по порядку.

6.

Наступил последний вечер, я собиралась на финальную прогулку по торговой улице и остановилась у стойки в холле, чтобы оставить ключи на попечение персонала. А в ящичке под моим номером торчала бумажка, ее-то Марция вручила с приветливой улыбкой. Я развернула депешу и ничего не поняла. И не мудрено было.

«Katerina, skuzenom sergei bolshoe necshastie. Ne speshi na pohorony. Smotri pocshtu. Nikomu ne govori. Odetta.» — я глянула на дикое послание, отошла от стойки на ватных ногах и присела на диван.