Блюститель

Саша. Ай-яй-яй-яй… Действительно, нехорошо. Издеваются над людьми. А хочешь, я тебе другую историю расскажу?

Валера. Ну…

Саша. Один бандит напился вдребезину, сел на свой джип и поехал домой. По дороге увидел девушку симпатичную. Решил снять. Но девушка оказалась приличной и не снималась. Тогда бандит вышел из машины и стал затаскивать ее силой. Она в крик. Подбежали трое парней, думали привести его в сознание. А он, не будь дурак, стал палить по ним из пистолета. В результате один парень оказался в больнице с пулей в голове. И теперь у него большие шансы остаться инвалидом. Ну, как тебе история?

Валера. Хорошо излагаешь. Тебе бы писателем работать.

Саша. А по существу?

Валера. А по существу все это лирика. Задача у меня простая – вытащить парня из СИЗО. И ты по старой памяти мне в этом поможешь.

Саша. По старой памяти?

Валера. Ну…

Саша. Нет, Валера, извини. Не помогу я тебе… по старой памяти.

Валера. Это почему?

Саша. Потому что склероз у меня. Склероз.

Валера(смеясь, хлопает его по плечу). Шутишь, старик…

Саша(смеясь, хлопает по плечу Валеру). Нет, старик, не шучу.

Валера мрачнеет. Глядит по сторонам. Поднимает голову вверх.

Валера(понизив голос). Чего, прослушивается, что ли?

Саша(улыбаясь). Нет, не прослушивается.

Взгляд Валеры останавливается на Джоан.

Валера. А-а, понимаю… Наши коллеги из США (с акцентом) немножко понимай по-русски, да? Могут не то подумать?

Саша. Нет. США ничего не понимают. (Джоан.) Джоан, плиз, гоу ту май босс фор интродьюсинг. Хиз нэйм из Григорий Алексеевич. Хиз рум из он э секонд фло, намба твенти севен.

Джоан встает и выходит. Валера глядит ей вслед, потом поворачивается к Саше.

Валера. Ну, что – поговорим без свидетелей?

Саша. Поговорим, поговорим.

Валера вытаскивает кошелек, начинает отсчитывать деньги.

Валера(отсчитывая). Эх, Саша, совсем ты стал ментом… Ну, тоже правильно. Жить-то надо. Хватит этого?

Саша(сгребая деньги). Хватит, хватит… (Встает из-за стола.) Между прочим, мент – бранное слово. А за оскорбление меня при исполнении можно и схлопотать.

Валера. Ну, извини, не знал. Больше не буду.

Саша(подходя к Валере). На первый раз прощаю.

Засовывает деньги Валере за пазуху.

Валера(вскакивая). Ты чего – совсем оборзел?

Саша. Не совсем. Частично.

Валера выцарапывает деньги из-за пазухи.

Валера(ехидно). Чего, нашими не берешь?

Саша(с расстановкой). Вашими не беру.

Пауза. Глядят друг на друга.

Валера. Ну, что ты ломаешься как красна девица? Цену себе набиваешь? Не надо, здесь не базар. Скажи прямо, что нужно.

Саша. Могу и прямо. Повернись-ка ты, избушка, к лесу передом, ко мне задом и катись в свою «Красную жару».

Валера и Саша смотрят друг другу в глаза.

Валера. А-а, понял-понял. Честный мент. Пережиток прошлого. Музейный экземпляр.

Саша. Я ж сказал: мент – это оскорбление. Тем более – честный.

Валера. Да? А что же вы в кино сами себя ментами зовете?

Саша. Так кино – оно на то и кино, чтоб всякие глупости показывать.

Пауза.

Валера. Значит, не хочешь мне помочь?

Саша. Не хочу.

Валера. А почему?

Саша. А потому что Макс твой – бандит. А я, понимаешь, бандитов не люблю. Для меня что бандит, что крыса – все едино.

Валера. Ну, насчет крысы – это ты сильно.

Саша. А тебя что – задело? Может, ты сам бандит? А? Да ты не бойся, скажи. Мы тут бандитов любим. Это наша профессия. Ну, чего, колись – бандит ты или так, приблатненный?

Валера(саркастически). С какой целью интересуетесь, гражданин начальник?

Саша. С целью уточнить твое место в криминальном сообществе города Москвы… Такой ответ тебя устраивает?

Валера. Да-а, Санек… Как был ты дураком, так дураком и остался. Как говорится, дурак в целом, а в деталях – особенно.

Саша. Ну да, само собой. Один ты умный.

Валера. Жалко мне тебя… Убогий ты какой-то. Всю жизнь тебе не везет. И в школе ты не ахти как учился, и в борьбе у тебя не выше второго разряда получилось.

Саша. Зато ты у нас мастер спорта.

Валера. Я, Саша, не спорта мастер. Я мастер жизни. А жизнь у человека одна. И прожить ее нужно так, чтобы не было хреново за бесцельно прожитые годы. Знаешь, кто это сказал?

Саша. Как не знать. Сказал это Пушкин, Александр Сергеевич. Когда признавался в любви Анне Петровне Керн.