Ближе, чем ты думаешь

Они стояли у бампера своей машины, и на их лицах одновременно отражались нервозность и надежда.

Даже не сосчитать, сколько раз, будучи подростком, я представляла себе этот момент: мои родители появляются словно из ниоткуда и заявляют, что вновь готовы принять меня под крыло. Большая часть моей воображаемой речи была посвящена длинному списку тех ужасных поступков и унижений, которым я постоянно подвергалась по их вине: я была убеждена, что перед тем, как заводить разговор о возобновлении семьи, мне нужно было как следует их наказать. В этих грезах наяву я переживала самые разные эмоции, хотя, как правило, начиналось все с яростных обвинений в их адрес, а заканчивалось благодарностью за мое спасение.

Но теперь, когда они в самом деле вернулись, я буквально задыхалась от ярости.

— Как вы меня нашли? — резко спросила я.

Мама начала:

— Прости, тыковка, я лишь…

— Хватит называть меня тыковкой. Я взрослая женщина. Меня зовут Мелани.

— Да, Мел… Мелани, конечно.

— Сначала мы хотели позвонить, — сказал мой отец. — Но, к сожалению, смогли отыскать только адрес, а телефон — нет. Мне так жаль, что мы…

Моя мама заплакала, ее охватила дрожь. Любой другой женщине в подобной ситуации я бы непременно посочувствовала. Но только не ей. Слишком много слез я пролила по ее вине.

— Твоя мама прочитала о тебе в «Интернете», — сказал отец. — Она искала тебя годами.

— Я постоянно молилась о том, чтобы разыскать тебя, — сказала мама. — Ведь соцработники никогда не сказали бы мне, куда пропали вы с Тедди. Мы знали, что семья, которая усыновила Тедди, покинула этот район, но не имели никакого представления о том, куда переехали те люди. В Службе социального обеспечения нам сказали, что, если вы сами решите обратиться к нам, это другой разговор, но сами они не вправе давать нам никакой информации о вас.

— Закон о конфиденциальности, — добавил отец.

Мама продолжала.

— Твой папа был в долгом рейсе, когда я прочитала о тебе в газетах… о том, что с тобой случилось. Мы приехали сюда сразу после того, как он вернулся из плавания. Я даже не предполагала, что у тебя теперь новая фамилия. Ты… Ты вышла замуж?

— Какая тебе разница? — огрызнулась я.

— Мелани, дорогая, мне очень, очень жаль. Я натворила столько мерзостей… столько всего… Даже не могу передать тебе, как я сожалею обо всем этом, — дрожащим голосом сказала она. — После того как мы потеряли тебя…

— Вы не потеряли меня, вы меня бросили.

— Конечно, конечно, — сказала она. — И я даже не надеюсь, что ты поймешь, в какой глубокой яме я оказалась в тот момент. Я… Я себя просто возненавидела. Во мне словно возникла огромная дыра… Наверняка ты не поверишь тому, что я говорю, но я действительно думала, что лишиться родительских прав — лучшее, что мы могли для тебя сделать.

— Отлично. Поздравляю, у вас это здорово получилось, — сказала я.

— Мелани, пожалуйста. Конечно, мы не заслуживаем прощения и даже не просим об этом. Но… Мы очистились. Это заняло несколько лет и причинило много боли, но мы, наконец, оба поняли, что практически до основания разрушили свои жизни, главным образом — из-за зависимости. Теперь мы препоручили себя в руки Христа и благодаря его любви больше не прикасаемся ни к наркотикам, ни к алкоголю. Мы ходим в замечательную церковь…

— Просто сказка, — ехидно заметила я. — Может, вы прямо сейчас туда и отправитесь?

Моя мать поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать рыдания. А я вела себя именно так, как представляла, будучи подростком — до предела жестоко, словно опять оказалась девятилетней девочкой, которую бросили родители, и мне было уже все равно. Как бы я ни вела себя, все равно они заслуживали худшего.

— Мелани, — начал мой отец, — мы знаем, что ты сердишься, но…

— Замолкни, — рыкнула я на него. — Ты вообще не имеешь права голоса. Забудь о том, как ты поступил со мной и этой бедной женщиной. Как ты только не сел в тюрьму после того, что сделал с Шарлоттой?

Он поник головой.

— Что? Думаешь, я не знала об этом? — я уже почти визжала. — Или ты думал, что я забуду? Какой нормальный мужчина станет заниматься сексом с четырнадцатилетней девочкой, тем более с дочерью своей жены? Да ты просто отвратителен!

Было до крайности странно противостоять им и говорить то, что я так часто произносила мысленно.

— Да мы же не занимались сексом. Когда я был пьян, я просто…

— Заткнись! — заорала я. — Просто заткнись! Тебе нет оправдания за то, что ты с ней сделал. Никакого!

— Из-за этого твой отец провел пять лет в тюрьме, — тихо сказала мама. — Именно тогда он бросил пить и словно родился заново. С тех пор как он вышел оттуда, он не брал в рот ни капли. Не он совершал надругательства над Шарлоттой. Всему причиной алкоголь. Сам он никогда бы…

— А, так вот чем вы утешаете себя, чтобы спокойно спать? — я чуть не выругалась. — Что ж, рада слышать, что этот рецепт работает. А у меня все немного иначе.