Ближе, чем ты думаешь

— Да если бы я сам до конца понимал, — сказал он, пожав плечами. — Судья Роббинс был адвокатом Содружества в Уэйнсборо. Мы друг с другом поломали немало копий. Можете мне поверить: он не из тех, кто любит принимать сторону защиты. И он, как бы это сказать… не совсем придерживается традиций. Он сказал, что хочет встретиться с вами до того, как будет раскрыта личность конфиденциального информатора. И если вас интересует мое мнение, то лучше пусть он получит то, чего хочет. Вот за этим мы и здесь.

Пытаясь идти в ногу с неторопливым темпом мистера Ханиуэлла, я последовала за ним на второй этаж. Некоторое время мы просидели в приемной судьи Роббинса, ожидая, что он, как и подобает судье, предпримет что-нибудь, увидев, что подсудимый отсутствует. Затем нас вызвали в какую-то комнату, по всему периметру которой стояли картотечные шкафы, а посередине располагался величественный дубовый стол. За ним сидел блондинистый белый мужчина в темно-синем костюме. С двумя подбородками. Седоватая козлиная бородка помогала определить, где заканчивается первый и начинается второй.

Перед столом судьи стояли три стула. На одном из них восседала Эми Кайе.

— Доброе утро, судья, — сказал мистер Ханиуэлл, затем кивнул прокурору. — Миссис Кайе, приветствую.

— Заходите, заходите, — произнес судья. У него был высокий, слегка надтреснутый голос. Было похоже, что ему непросто выбраться из-за стола, когда он попытался это сделать, чтобы приветствовать нас.

— Судья, я хотел бы представить вам Мелани Баррик.

— Боже мой, Билл, она — твой клиент? — удивился судья Роббинс.

Наверное, он ожидал увидеть Мелани Баррик в том же виде, в котором она в свое время предстала перед видеокамерой — неряху с растрепанными волосами, облаченную в оранжевую тюремную робу. Как минимум трижды его взгляд сверху донизу обшарил мое тело. Я начинала по достоинству ценить мудрость мистера Ханиуэлла, не говоря уже о том, что он защищал меня. Теперь до меня дошло, что он подразумевал под эффектом внешнего впечатления, когда настаивал на суде без участия присяжных.

Когда я еще была студенткой-феминисткой, меня могли возмутить всякие штуки вроде объективизации женщины, патриархальной тирании и тому подобного, что в свое время казалось мне необычайно важным. Оно все еще оставалось таким, но гораздо важнее для меня теперь была судьба моего сына.

— Да, сэр, — ровным тоном сказал мистер Ханиуэлл.

— Приятно познакомиться, судья, — сказала я, будто не заметила, что он только что раздевал меня глазами.

Судья попытался взять себя в руки.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Мистер Ханиуэлл и я сели на стулья с левой стороны, словно находились в обычном зале суда. Миссис Кайе заняла стул справа.

— Миссис Баррик, — начал было судья Роббинс, но затем остановился. Похоже, он все еще был слегка потрясен. Наконец он продолжил:

— Как вы знаете, миссис Баррик, у прокуратуры Содружества есть некоторые проблемы с тем, чтобы раскрыть вам и вашему адвокату личность конфиденциального информатора, — сказал он, наклонив голову в сторону Эми Кайе. — Полагаю, ваш адвокат вам это объяснил?

— Да, сэр, — сказала я.

— Суть ее претензий мне понятна, разумеется. Однако вы сохраняете за собой конституционные права, и я не могу отказать вам в них. В конечном счете Содружество должно представить этого свидетеля, чтобы мы могли провести так называемое слушание по делу Фрэнка. Но прежде, чем я скажу вам и вашему адвокату, кто этот свидетель, я хочу, чтобы всем нам стало понятно еще кое-что. — Он указал на меня толстым пальцем. — Здесь, в нашей долине, мы не занимаемся запугиванием свидетелей и собираемся продолжать в том же духе. Понимаете? В Вирджинии убийство свидетеля является серьезным преступлением. Знаете ли вы, что это значит?

Я взглянула на мистера Ханиуэлла, чьи глаза выпучились сильнее обычного.

— Это означает, что вас могут приговорить к смертной казни, — продолжил судья.

Мистер Ханиуэлл судорожным движением схватился за стул. Даже Эми Кайе казалась озадаченной.

— Судья, — начала она, — я не думаю, что это действительно…

— Сейчас я говорю не с вами, миссис Кайе. Я беседую с миссис Баррик. Я в курсе, что на севере достаточно судей-либералов, которые с брезгливостью относятся к смертной казни. Я не из таких судей. Вы, конечно, не похожи на человека, который способен причинить кому-то серьезные проблемы. Но я не стану судить о книге по ее обложке. Если с этим свидетелем что-либо случится, я возложу ответственность за произошедшее на вас. Я не хочу, чтобы ему угрожали, я не хочу, чтобы его преследовали, я не хочу, чтобы кто-либо, с кем вы связаны, даже приближался к нему. И, клянусь богом, если он вдруг исчезнет, я позабочусь о том, чтобы вам сделали смертельную инъекцию, пусть даже если это будет последним актом правосудия, который мне удастся совершить. Вам все понятно?

— Судья, — сказал мистер Ханиуэлл, уже не в силах скрыть свое возмущение. — Подобное заявление крайне неуместно и ущемляет интересы моей подзащитной. Я не…