Блокадные нарративы

Таким образом, в зависимости от публикационного намерения цель адресации может быть различной. Цель Берггольц заключалась в создании наиболее универсальной адресации от лица города, цель Гора – в том, чтобы показать невозможность какой бы то ни было адресации в силу распада всех личностей в блокадной катастрофе. Поэма Шишовой, на мой взгляд, любопытным и важным образом отличается от этих произведений: ее целью оказывается не риторическое разрушение, но, напротив, сохранение личности Другого. Этот текст представляет собой любопытную «серую зону» блокадной «печатабельности» в силу того, что он возник внутри особого временного отрезка непосредственно из блокадных реалий и нужд. И тем более показательно, что текст Шишовой был «вычищен» из радиоэфира создателями идеологической программы города, посчитавшими, что специфическому и трагическому ты нет более места в тропологии победы.

Три обсуждаемых здесь вида адресации соответствуют разным видам субъективности, реализуемым в советской поэзии времен войны. Личность, конструируемая в поэтических радиообращениях Берггольц, не знает поражения и изъяна: это своего рода памятник, Каменный гость, которому принадлежит последнее слово истории. Любопытно, что ее ты неотъемлемо от крупных исторических категорий (Ленинград, Советский Союз) – именно в них залог непобедимости такого адресата. Гораздо более хрупкое ты Шишовой нуждается в постоянном наблюдении, поддержке со стороны носителя идеологически корректных высказываний; таким образом, на блокадника налагается ответственность за сохранение жизни близкого. Этим двум фантазматическим моделям противостоит распадающаяся блокадная вселенная Гора. В отличие от блокадного ви́дения Берггольц, где каждому адресату гарантировано бессмертие (отсюда и созданный ею девиз, горящий золотыми буквами на Пискаревском кладбище: «Никто не забыт и ничто не забыто»), Гору свойственно такое восприятие исторической реальности, для которого блокада оказывается тотальным концом, в первую очередь – концом языка.

Илья Кукуй «Именно того, что было, я не мог увидеть»: нарратив воспоминания в блокадном тексте Павла Зальцмана

Для исследования блокадного нарратива особый интерес представляют воспоминания художника Павла Яковлевича Зальцмана. В блокадном Ленинграде он провел первую, самую страшную блокадную зиму, во время которой умерли от голода его родители. В июле 1942 года Зальцман, немец по отцу и еврей по матери, с женой и двухлетней дочкой под угрозой этапирования эвакуируется в Алма-Ату. По всей вероятности, весной 1943 года он начинает работу над блокадными воспоминаниями; они занимают первые двадцать шесть и последние пять листов общей тетради, в которой художник вел свой дневник[461]. Соположение в одной тетради текстов, относящихся к разным жанрам, представляется существенным. Дневники Зальцман вел на протяжении всей жизни, начиная с 12-летнего возраста; они сохранились и в настоящее время опубликованы[462]. С апреля 1941 года по июль 1942 года в дневниковых записях зияет лакуна. Вне зависимости от того, вел ли Зальцман в это время дневник, жанр воспоминаний – ретроспективного воссоздания событий и их оценки – являет собой исключение в наследии художника и подчеркивает значимость для него блокадной темы и его личного сюжета в этом тексте. Об этом свидетельствует и характер рукописи: Зальцман вначале ведет запись карандашом, затем обводит карандашную скоропись ручкой и вносит правку, местами в несколько слоев. Несмотря на то что текст остался незаконченным (либо же его окончание не сохранилось), характер правки показывает, что Зальцман придавал этому произведению особое значение и работал над его формой; учитывая предмет воспоминаний, это должно было стоить ему больших душевных сил. Характерно, что он не использовал первую запись как черновик, а в прямом смысле слова прошел часть пути описания блокады заново, обводя уже один раз написанное поверх. Тем самым мы имеем дело с палимпсестом, верхний слой которого является графическим воспоминанием о первом, а факт своеобразного «переписьма» – повторным проживанием не только травматических событий, но и их реконструкции.