Блудный брат

Поняв, что его хотят схватить, Мидо поднял в воздух левую руку ладонью вверх. Затем он с трудом оттолкнулся от пола правой рукой и сел на колени. Он попытался заговорить. Это удалось не сразу: сначала из его респиратора вырвалось лишь жалкое мычание.

– Это… это… это не болезнь, – наконец, сказал он.

В зале немедленно воцарилось молчание. Фигурки внутри шаров разом повернулись в одну сторону. Там восседал шар, занимавший, похоже, главенствующее положение. Мидо заметил, что его обитатель тоже поднял крошечную руку.

– Пусть он сказать, – изрек председательский шар.

– Это не зараза, а яд, – попытался Мидо выговорить как можно более внятно. – Я не распылял его… Но я знаю, что капсулы с ним оставлены где-то около поверхности. Я – пилот большого корабля. Я виновен в том, что стрелял в вас и украл ваш канториум. Но я ничего не знал о яде!…

Опять начался шум. «Он признаться! Он запутаться! Он вор! Скорей казнить он!» – разобрал он среди хора голосов. Шум снова стих: хозяин главного шара вновь поднял руку.

– … Капсулы с ядом оставили наемники Торговой гильдии Симетриса, пока мы сражались с вами, – поспешил Мидо продолжить. – Они обманули нас. Они отправили нас вперед, как прикрытие. Я знаю, что это жалкое оправдание, но… когда я узнал, что они сделали, я сразу полетел предупредить вас!

– Это наглый ложь! – вскричал еще один шар в председательском ряду. – Он в такой же костюм, как пилоты в маленький корабль! Этот костюм защищать от зараза!

Догадавшись, что следует сделать, Мидо тут же принялся откручивать шлем.

– Все верно, он защищает от паров яда! – воскликнул Мидо, отбрасывая шлем в сторону. – Поэтому он мне больше не нужен. Я не заслуживаю того, чтобы спасаться. Отправьте меня ко входам в ваши подземелья. Пока я буду жив, я буду искать капсулы. А потом я умру, и вам не придется тратить силы, чтобы казнить меня. Но может быть, я успею найти и обезвредить все капсулы, и тогда распространение яда прекратится!

Теперь в зале не шумели, но удивленно переглядывались. Кое-где еще раздавалось «это обман, он хотеть убежать!», но большинство, похоже, поверили Мидо.

– Ты есть глупый молодой наемник, – после некоторого молчания объявил глава собрания. – Мы думать, ты, может быть, говорить правда. Но это уже поздно. Планета есть отравлена до больше половина ее глубина. Мы одни выжить, потому что успеть спуститься очень глубоко. Трейоги так глубоко раньше не жить. Другие не успеть. Они лежать всюду в подземелья. Больше половина трейоги есть мертвые…

Он говорил долго. Говорили и другие. Из услышанного Мидо понял, что подниматься наверх и искать капсулы уже не только бессмысленно, но и невозможно. За несколько часов концентрация яда в верхних слоях планеты стала критической. Отчасти, возможно, тому поспособствовали сами жители. Вначале, когда они думали, что опасная зараза проникает к ним с поверхности, они быстро закопали все входы в подземелья. Потому-то снаружи не было видно ни одного отверстия. Ядовитый пар, который теперь не мог улетучиться вверх, с удвоенной скоростью устремился вниз. Когда оставшиеся в живых муриане осознали это, они двинулись спасаться в глубокие недра. По пути арьергарды то и дело останавливались, чтобы закопать тоннели у себя за спиной. Это на некоторое время сдерживало наступление зеленой чумы, как ее уже успели здесь окрестить. Но увы, ненадолго. Скорость, с которой смертоносные флюиды просачивались сквозь рыхлые завалы, несчастные беженцы безошибочно определяли по себе. После того, как был сделан первый завал и колонна решила остановиться, симптомы болезни появились уже через два часа. Пришлось спускаться дальше. Заболевших сначала пытались тащить с собой. Но они недолго отягощали собой караван: смерть наступала быстро. Прозрачные шары покойных навеки мутнели и чернели. Такими черными шарами, как памятниками, был усеян весь путь вниз.

Во второй раз к строительству заграждений подошли уже со всей возможной тщательностью. Беженцы собрались в одном из магистральных тоннелей, и по ходу движения закапывали все боковые ответвления, чтобы не дать воздуху проникнуть из параллельных проходов. Завалы теперь укрепляли специальной смазкой. Она быстро твердела и становилась прочной – хотя, конечно, не такой, как камень, в котором были прорублены тоннели. В конце концов, боковые отростки закончились. Уцелевшие трейоги – так называли себя шарообразные жители Мурио-Кант – вступили в область, где никто из них никогда не был. Тоннель превратился в узкое жерло, которое извилистым серпантином уходило в запретные глубины планеты. Они были священными. Там, в центре ядра, с незапамятных времен горел неугасимый очаг с пылающим канториумом, около которого грелись боги-хранители планеты – Тархиокетхулу и его сын Гйойцелоуотль. Поначалу муриане не смели двинуться дальше, опасаясь разгневать богов. Их предупреждающее недовольство уже ощущалось в более нагретом, в сравнении с поверхностными слоями, воздухе. Стены пещеры тоже становились все теплее.