«Блудный сын» и другие пьесы

Н а д а. Это было зимой, на берегу Любляницы, там, где растут плакучие ивы, под Прулским мостом. Был вечер, я бродила как неприкаянная, не зная, куда податься. Быстро смеркалось, вода в реке была совсем неподвижна и напоминала зеленое стекло. За́мок с каждой минутой погружался в темноту и словно бы отдалялся. Заснеженные дома на другом берегу казались далекими, и приветливыми, и все-таки чужими. Меня охватило такое чувство, будто все предметы, меня окружающие, далеки и неосязаемы… Я не могу вам этого передать! Ивовые ветви, словно серебряный ледяной занавес, отгородили меня, снег отливал лиловатым блеском, город исчезал. И мне захотелось вот так же исчезнуть; если не знаешь, куда себя деть, лучше раствориться в серебристом, лиловатом мраке… Вот тогда мы и встретились с Миланом. Он тоже бродил в тех местах. «Ну иди сюда, ты же продрогла, цапля ты глупая!» — сказал он мне. Я молчала, прислонившись к иве. Хотя было темно, мне удалось разглядеть, что у него синие глаза. Я и не сопротивлялась особенно, когда он меня обнял и прижал к себе. Велел мне идти с ним. Пока мы шли, он объяснял мне, где мы находимся. «Это Кирпичная, а эта улица ведет прямо в рощу. Автобусная остановка. А вот там церковь Великомучеников, видишь?» И я видела, можно сказать, ощущала город, даже представляла, где стоит пустой отцовский дом с безвкусными скульптурами в саду. Когда подошли к закусочной, он со смехом указал наверх: «А там звезда!» Я, помнится, тогда первый раз открыла рот и сказала: «Она такая же синяя, как твои глаза…» (Смолкает, внезапно, как и начала.)

Пауза.

З о ф и я (сухо). У него были серые глаза.

Нада и Мира оборачиваются. Мира коротко смеется. На Зофии темное платье с белым воротником, в отличие от Миры и Нады, на которых светлые розоватые домашние халаты. Зофия уже не похожа на добрую хранительницу домашнего очага, все в ней подчеркивает твердость и решительность.

Мне надоело тебе то и дело напоминать, Нада, но ты ведешь себя как ребенок. Опять не причесана. Беременная женщина должна быть прибрана как никто другой. Подожди! (Достает из кармана расческу и начинает причесывать Наду, которая держится за стул.) Ты мало двигаешься, почти не ходишь, так, топчешься на месте. Могла бы пройтись два-три раза по саду или до реки. Снега сейчас нет, а если и выпадет, я расчищу тропинку.

Н а д а (растерянно). Да… действительно…

М и р а (смеется). Мачеха причесывает падчерицу. На самом деле тебе не терпится кое о чем спросить ее.

З о ф и я. О чем же это?

М и р а. Спала ли она с ним в первую же ночь?

З о ф и я. И не собираюсь спрашивать!

Н а д а (помедлив). Да, спала.

Бьют часы. Входит  О т е ц, увешанный игрушками. Кладет их возле стола, стряхивает с себя пыль.

О т е ц. Облака нависли над домом. Ветер стих. И вот что я нашел на чердаке. Дети любят старые игрушки. Через семь лет все пригодится, а тем более еще через семь, да еще через семь.

М и р а. Хорошо ты рассчитал. У Мими на носу вмятина.

О т е ц (берет в руки старую куклу). Да, в самом деле!

З о ф и я. Я знаю, как это можно исправить.

М и р а. А где твоя?

З о ф и я. В комоде.

М и р а. Я получила ее в подарок, когда мне исполнилось одиннадцать лет. За месяц до этого Милану вырезали гланды — и он все еще жил больницей. Обещал сделать Мими операцию.

О т е ц. Он постоянно болел ангиной.

М и р а. И нечего было лупить его из-за этого носа.

Пауза. Мира берется за распашонку, Отец копается в игрушках, Зофия закончила причесывать Наду, зачесав ей волосы назад в узел и затянув резинкой. Затем подходит к елке и поправляет игрушки.

О т е ц. Как назовем, если будет девочка?

М и р а. Сейчас детям такие чудные имена дают…

З о ф и я. Будет мальчик.

О т е ц. Мальчик, да еще под знаком Водолея. Девочки, родившиеся под знаком Водолея, щитовидкой мучаются.

М и р а. Как наша мама. Нашу маму звали Эммой… К случаю вспомнилось…

О т е ц (обрывает на полуслове). Замолчи!

Н а д а (встает и начинает как потерянная ходить по комнате, останавливается возле стола; страдальчески). Ох, прошу вас!.. Пожалуйста!..

З о ф и я. Что случилось?