Блумсберийская красавица

— Черезъ нсколько дней, закончилъ коварный отецъ: — я разстаюсь съ дочерью, я лишаюсь ее! Но за то а пріобртаю сына!

Всеобщее сочувствіе выразилось потокомъ поздравленій, и мистриссъ де-Кадъ, не совладавъ съ своими чувствами, удалилась изъ-за стола и въ дамской уборной дала волю слезамъ.

На слдующее утро радужному лакею дано было приказаніе просить мистера Икля, какъ только онъ появится, въ комнату мистриссъ де-Кадъ.

Она встртила Долли сладостною улыбкою и объявила ему, что посл вчерашнихъ поздравленій свадьбу не слдуетъ откладывать.

— Надо принудить Стаси, сказала она: — а то бдное дитя никогда не назначитъ ршительнаго дня. Она со слезами молила меня отложить свадьбу еще хотя на годъ.

— На годъ! вскрикнулъ испуганный Долли.

Поспшно отправились къ Анастасіи.

— О, мама! время еще терпитъ, отвтила красавица, опуская глаза.

— Вы огорчаете мистера Икля, Анастасія, сказала мамаша.

— О, Долли! вскрикнуло дробящее созданье, испуганное одной мыслью, что могло огорчить своего избраннаго.

— Свадьба будетъ черезъ десять дней! холодно и повелительно сказала мистриссъ де-Кадъ.

Бдная двица поглядла кругомъ съ изумленіемъ и даже нкоторымъ ужасомъ.

— Черезъ десять дней! воскликнула она. — О, мамаша! Я не могу! Дайте мн еще хоть одинъ годъ, хоть одинъ годъ!

— Черезъ десять дней! ршительно сказала мистриссъ де-Кадъ.

— О, черезъ шесть мсяцевъ! Черезъ шесть мсяцевъ! молила трепещущая красавица.

— Черезъ десять дней!

— Хоть мсяцъ! хоть мсяцъ дайте!

— Черезъ десять дней!

Анастасія видла, что мольба безполезна и опустила голову. Долли, желая ее ободрить, взялъ за руку и прошепталъ:

— О, Стаси! Я буду съ вами — не бойтесь ничего!

— О, Долли! Долли! вскричала красавица, падая въ нему на грудь. — Если вы когда нибудь обманете меня, я погибну!

Мамаша, отирая слезы, поцаловала бдное дитя и, взявъ Долли за руку, увлекла его изъ комнаты.

— Мистеръ де-Кадъ желаетъ переговорить съ вами наедин, пробормотала она, всхлипывая и пожимая отъ избытка волненія руку Долли.

ГЛАВА IV Миссъ Анастасія пристроена

Блумсберійскій дантистъ былъ жирный, ироническій, безчувственный дловой человкъ. Огонь и мечты юности были въ немъ давно продушены говядиной и портвейномъ, вс стремленія и помышленія его были обращены на звонкую монету.

Старый разбойникъ тщательно приготовился въ свиданію съ своего жертвою. Хотя свиданіе пришлось не въ тотъ день, когда онъ перемнялъ блье, онъ надлъ чистую рубашку, пригладилъ старательно волосы и сдлалъ колечки на вискахъ; онъ спряталъ зубные инструменты и слъ самъ въ кресло, обыкновенно занимаемое паціентами.

Осъ встртилъ Долли съ такою сладкою и чувствительною улыбкою, которая заставила бы опытнаго человка немедленно обратиться въ бгство.

Зять былъ введенъ тёщею, которая объявила тестю, что свадьба будетъ черезъ десять дней. Онъ выказалъ горестное удивленіе и чуть не зарыдалъ при мысли такъ скоро разлучиться въ милою дочерью.

— Можетъ быть, все это къ лучшему! пробормоталъ онъ. — Я радъ, я очень радъ… Говоря правду, Адольфусъ, это убивало бдное дитя, Она никогда не отличалась сильнымъ здоровьемъ… Правда, моя милая?

Мамаша покачала только головою и глубоко вздохнула. Адольфусъ былъ словно пораженъ громомъ.

— Постоянное волненіе истомляло ее, продолжалъ отецъ, мрачно сдвигая брови. — Она похожа на мать: сегодня на видъ крпка и здорова, а нельзя поручаться, что завтра поутру она не будетъ лежать на стол!

Это непріятное замчаніе передернуло мистриссъ де-Кадъ, хотя она и пользовалась превосходнымъ здоровьемъ. Желая перемнить предметъ разговора, она поспшно сказала:

— Какъ трудно было уговорить Стаси!

— Я зналъ это, моя милая, отвчалъ дантистъ. — Оставить домъ, отца, мать — вдь это страшно волнуетъ ее! Она необыкновенно чувствительная двушка, Адольфусъ! Добра, какъ ангелъ и любяща, какъ дитя!

— Ахъ, помните вы бдную женщину? сказала мистриссъ де-Кадъ. — Помните?

— A! несчастную негритянку, мой милая? Вообразите, Адольфусъ, видъ этой отверженной такъ подйствовалъ на Стаси, что она чуть не заболла; я долженъ былъ остановить ее силою, иначе она отдала бы все, что у нея есть, этой женщин.

Это и другія доказательства мягкости нрава миссъ Анастасіи глубоко трогали Долли. Онъ повертывался всмъ корпусомъ то къ папаш, то къ мамаш, смотрлъ на нихъ счастливыми глазами и только произносилъ: о! о! о!

Когда старый де-Кадъ нашелъ, что Долли достаточно растрогавъ и слдственно расположенъ къ великодушнымъ и необдуманнымъ поступкамъ, онъ вдругъ вспомнилъ, что Анастасію вс оставили на жертву собственнымъ мыслямъ, и послалъ мать успокоивать неопытную красавицу.

Робкій Долли почувствовалъ смущеніе, оставшись наедин съ дантистомъ.

— Что онъ хочетъ мн сказать? думалъ невинный человчекъ.

— Черезъ десять дней! проговорилъ дантистъ. — Боже мой! Трудно все устроить въ такое короткое время!

— Неужели?

— Очень трудно. Надо спшить.

— Конечно, надо спшить! съ одушевленіемъ замтилъ Долли.

— Мистриссъ де-Кадъ говорила съ вами относительно приданаго дочери?