Блумсберийская красавица

Свиданіе было удовлетворительно. Анастасія (она обладала необычайнымъ тактомъ) помстилась у окна и разговаривая, подстерегала перваго прохожаго высокаго росту. Скоро показался высоченный джентльменъ,

— О, мистеръ Икль! шутливо вскрикнула очаровательница:- поглядите на этого человка! Видали вы такое чудовище? О, какой ужасный!

Счастливый Долли взглянулъ и въ душ пожелалъ быть такимъ чудовищемъ.

— Онъ очень высокаго роста, отвтилъ онъ, и прибавилъ съ волненіемъ:- разв вамъ не нравятся люди высокаго роста, миссъ де-Кадъ?

— Разв они могутъ нравиться, мистеръ Икль?

Она сдлала очаровательную гримаску, выражающую отвращеніе и сказала:

— Я ихъ ненавижу! Я называю ихъ фонарными столбами! Ха! ха! ха! Они такіе нескладные, не знаютъ куда двать свои громадныя руки! О, безобразныя чудовища! Ха! ха! ха!

Долли тоже расхохотался и подумалъ, что Анастасія умнйшая женщина на свт.

— И какіе они неуклюжіе, неотесанные всегда, наступаютъ ножищами на платье, затоптываютъ, рвутъ… О, я ихъ терпть не могу!

Долли покраснлъ, какъ разъ.

— Разъ я былъ такъ несчастливъ… пробормоталъ онъ:- разорвалъ…

— О, я это вамъ давно простила! поспшно перебила добрая красавица:- я была виновата, а не вы; я неловкое, большое созданіе!

И она лукаво и нжно на него поглядла.

Долли горлъ желаніемъ сказать ей, что она была прелестнйшимъ созданіемъ, но у него не хватило столько мужества: онъ только смотрлъ на нее съ обожаніемъ и сильно краснлъ.

— Онъ премилый крошка, сказала красавица своей мамаш. — Надо его немножко повымуштровать, и изъ него выйдетъ презабавное созданьице. Я полагаю, что привяжусь къ нему.

— Разумется, моя милая; это вашъ долгъ, отвтила мамаша.

Дло пошло живо, къ великому удовольствію всего племени де-Кадовъ. Зная мое вліяніе на Долли, они подкупили мое расположеніе всевозможными средствами: утонченною лестью, превосходными обдами, изъявленіями симпатіи и проч., и проч.

Но Долли медлилъ объясненіемъ, а родители де-Кады были нетерпливы. Замедленіе раздражало тоже Анастасію. Она достигла того, что онъ называлъ ее «Анастасія», сама называла его Долли, но хотя нершительный крошка таялъ видимо отъ любви, онъ все еще не сдлалъ настоящаго предложенія о вступленіи въ бракъ.

— Я не могу! не могу! говорилъ мн Долли. — У меня языкъ не повертывается! Господи! чмъ все это кончится!

Наконецъ, я сжалился надъ нимъ и взялся все устроить.

Я отправился съ мистриссъ де-Кадъ и переговорилъ съ нею. Старая лицемрка начала съ того, что всплеснула руками и ахнула; затмъ взволнованнымъ голосомъ стала выражать свои опасенія: это такой важный шагъ въ жизни женщины; такъ мало зная человка, выходить за него замужъ страшно; можно посл раскаяться въ благородной доврчивости и т. д., а кончила тмъ, что никогда не ршится принуждать свое дорогое дитя и все предоставитъ ея сердцу.

Я показалъ, разумется, видъ, что всему этому свято врю и поручилъ ей молить миссъ Анастасію сжалиться надъ бднымъ Долли.

— Мистеръ Икль можетъ положиться на меня, отвчала съ чувствомъ старая плутовка.

Разумется, Анастасія «сжалилась», и радость Долли была до того велика, что я счелъ нужнымъ употребить для его успокоенія нкоторыя медицинскія средства. Ршено было, что молодые люди должны объясниться какъ можно скоре.

Въ назначенный часъ я привезъ Долли въ Блумсбери-скверъ. Едва онъ показался, какъ мистриссъ де-Кадъ ринулась на него, называя своимъ драгоцннымъ сыномъ и поймала его въ свои объятія, между тмъ какъ старый Рафаэль простиралъ надъ нимъ руки, давая свое родительское благословеніе и заклиная его постоянно любить и беречь вручаемое ему нжное сокровище. Я избавилъ бднаго Долли отъ этой пытки, обратясь съ поздравленіемъ къ чувствительному дантисту и вырвалъ задыхающагося крошку изъ объятій нжной тёщи, какъ пробку изъ закупоренной бутылки.

Въ гостиной, на малиновой штофной соф, сидла прелестная Анастасія, нюхая престонскія соли. Одтая въ непорочное блоснжное одяніе, оживленное двумя-тремя десятками аршинъ яркихъ розовыхъ лентъ, она представляла собою олицетвореніе доврчивой невинности. Въ волосахъ у нея была роза, усыпанная стеклянными росинками.

Мы втолкнули Долли въ гостиную и поспшно удалились, т.-е. удалился я; мистриссъ де-Кадъ, дантистъ и молодой Бобъ только сдлали видъ, что уходятъ, а на дл вернулись снова къ дверямъ и стали подслушивать.

Увидавъ своего будущаго властелина, чувствительная Анастасія упала въ обморокъ. Этотъ неожиданный пассажъ такъ поразилъ Долли, что онъ схватилъ престонскія соля и принялся совать ей въ носъ флаконъ, отчаянно вскрикивая:

— О, Анастасія! О, Господи! Я не виноватъ! Мн сказали, что вы согласны! О, великій Боже! О! Я уйду! Сейчасъ уйду! Гд докторъ? Очнитесь, я уйду!

Онъ въ самомъ дл хотлъ бжать, и это заставило красавицу очнуться. Она съ усиліемъ открыла глаза, бросила кругомъ очаровательно-дикій взглядъ и спросила, что съ нею и гд она. Затмъ, она узнала Долли, сладостно ему улыбнулась и дала поцаловать руку, а черезъ дв секунды собрала достаточно силы, чтобы выразить ему свою любовь нсколькими милыми словами.