Блумсберийская красавица

Можно себ представить его смущеніе, когда на слдующее утро онъ очутился героемъ «Іюньской Розы». Куда бы онъ ни пошелъ, за нимъ слдовали улыбавшіеся слуги. Если онъ позволялъ себ побродить взадъ и впередъ предъ домомъ для возбужденія апетита предъ завтракомъ, посвистивая какой-нибудь незатйливый мотивъ, немедленно за его движеніями наблюдали головы въ шляпахъ и чепцахъ, гладко выстриженныя или завитыя въ букли. Онъ принужденъ былъ удалиться въ свою комнату и ждать, чтобъ Анастасія защитила его.

Это любящее созданіе услышало его шаги.

— Долли, милый, крикнула она изъ спальни:- что вы желаете, чтобъ я надла, а?

Онъ подумалъ съ минутку, а потомъ сказалъ:

— Надньте, милочка, кружевную пелеринку! Вы въ ней восхитительны!

— Глупый вы барашекъ! возразила она: — вдь это была мамашина пелеринка.

Минуту спустя, милый голосъ опять крикнулъ:

— Долли, милый я не могу найдти брошку!

— Не безпокойтесь, мы поищемъ ее посл завтрака, возразилъ онъ. — Надньте алмазную,

— Какой же вы безумецъ, милочка! отвчало благородное созданіе: — вдь вы знаете, что алмазная тоже принадлежитъ мамаш.

Господи, подумалъ Долли: она все носила вещи матери!

Тотъ же сладкій голосъ еще разъ сказалъ;

— Вдь хорошо будетъ надть браслеты; да, душа моя?

Долли любилъ видть ее въ браслетахъ.

— О, дорогая, надньте, задумчиво отозвался онъ: — т золотые браслеты, которые я видлъ на вашихъ прелестныхъ ручкахъ въ первое наше свиданіе!

— О, злой лукавецъ, воскликнула Анистасія: — будто я вамъ не говорила, что эти браслеты также мамашины!

Господи помилуй! мысленно воскликнулъ удивленный супругъ съ досадой: отчего это все принадлежало мамаш?

Но всякая досада исчезла, когда очаровательная мистриссъ Икль сла за завтракъ, восхитительно одтая въ платье нжно-лиловаго цвта, которое сидло на ней очень ловко и чрезвычайно шло къ ея прекрасной фигур. Она такъ граціозно распоряжалась завтракомъ, что онъ выпилъ цлыхъ три чашки.

Посл завтрака, карета была нанята, ящики уложены; булоньскій пароходъ уже сильно звонилъ въ призывный колоколъ, а надо было еще благодарить учтиваго германца, уплатить по счету и присмотрть за багажемъ. Долли былъ командированъ внизъ для изъявленія признательности великодушному чужеземцу, а Анастасія въ это время сдавала сундуки. Долли вручилъ свою карточку слуг, изъявилъ желаніе видть г. Грунтца, и сталъ бродить по зал, въ ожиданіи отвта.

Между тмъ, слуги, цлое утро ожидавшіе случая поймать новобрачнаго, сейчасъ замтили, что благопріятная минута наступила. Съ быстротой молніи по всему дому пролетла всть, что новобрачный ходитъ одинъ въ зал. Они вс начали собираться вокругъ несчастнаго Долли, набгая по лстниц изъ кухни, спускаясь по той же лстниц изъ спаленъ, выбгая изъ конюшенъ и флигелей: тутъ явились лакеи, горничныя, швейцары, чистильщики сапоговъ, повара, даже кучеръ. Они окружили его такъ, что не было никакой возможности ускользнуть. «Долго здравствовать новобрачной, сэръ», кричалъ одинъ; «надо бы выпить за ея здоровье, ваша честь!», говорилъ другой; «дай Богъ счастія и благополучія и дома, и въ чужихъ краяхъ», торжественно плъ третій.

Новобрачному оставалось только улыбаться и сунуть соверенъ въ ближайшую руку. Но это не усмирило жадныхъ доброжелателей.

— Намъ изъ этого ничего не достанется, ваша честь, замтили чистильщики сапоговъ.

— Велите ему сейчасъ раздлить этотъ соверенъ! сказала горничная.

Былъ раздленъ и второй соверенъ, за вторимъ — третій, и невозможно сказать, сколько пришлось бы ихъ пожертвовать, — еслибы неустрашимая Анастасія, сходя съ лстницы, не замтила алчныхъ грабителей; она бросилась въ толпу и избавила своего ягненка отъ гибели.

— Выпить! Я вамъ дамъ выпить, вскричала негодующая лэди.

— Они такіе ненасытные! прибавилъ Долли съ отвращеніемъ.

Пока Анастасія вела разсчеты съ хозяйкой гостиницы, къ ея супругу подошелъ, кланяясь и улыбаясь, осанистый, увсистый джентльменъ, съ большими ушами, въ золотыхъ очкахъ, во фрак, плотно обхватывавшемъ его талію, и въ короткомъ атласномъ жилет. Это былъ, очевидно, геръ Грунтцъ. Онъ протянулъ свою широкую ладонь и пальцы его охватили крошечную ручку Долли такъ легко, какъ бы это была рукоятка перочиннаго ножика.

Краснющій Долли началъ рчь очень хорошо: «я весьма обязанъ, сэръ», но улыбающійся иностранецъ прервалъ его короткимъ замчаніемъ:

— Я не говорю по-англійски, сэръ!

Потомъ дожалъ плечами, покачалъ головой, и добросердечно улыбнулся.

Чтобы дать возможность лучше понять чужеземцу нашъ прекрасный языкъ, Адольфусъ заговорилъ громче. Онъ знакомъ пригласилъ нмца ссть, и указывая на адресъ, напечатанный на карточк, закричалъ изо всхъ силъ:

— Вотъ мой адресъ! — очень радъ васъ видть! Лондонъ — дома!